Легенда Провидца

Конечно же, настоящим, которые обитают в храме, а не в Школе. В Школе, как мы знаем, едва ли кто из девчонок верно предскажет грядущий дождь, – Ромул посмотрел в сторону, будто пытаясь увидеть сквозь несколько кварталов территорию Школы с ее обитательницами, манившими его даже в такой ответственный день. – Так вот, они сообщили мне обнадеживающие вещи. Помимо того, что у нас все должно выйти со свержением Максимиана, в период моего пребывания в качестве императора Рима случится, согласно им, что-то еще невероятно важное.

Это они о какой-то войне? Или освоении новых территорий? – Кассиан остановился возле продавца сладостями. Ему вдруг срочно захотелось чего-нибудь вкусного. Он не ел с самого утра, но теперь не хотел набивать желудок плотной пищей, а для работы головы любимый засахаренный изюм подходил вполне себе.

Я тоже подумал так, – улыбка Ромула вдруг померкла. – Но это будет чем-то другим. Пока не знаю чем.

Почему же ты не выяснил? – Кассиан расплатился за изюм, и они двинулись прогулочным шагом дальше, сворачивая на дорогу, ведущую к форуму. Время у них еще было.

Опять принимаешь меня за дурачка! – помотал головой Ромул. – Конечно же, я спросил, что еще могло бы произойти из столь серьезного, но они наотрез отказались мне рассказывать. Сказали, что сами прибудут к нам через месяц. И добавили, чтобы ты был со мной, когда одна из них приедет.

Я? – от удивления друг даже поперхнулся. – Откуда они узнали про меня? Что-то не припомню, чтобы я хоть раз их навещал.

Кассиан, однако, подозревал, что прознали они про него из-за его собственной матери. Она была буквально помешана на подобных вещах. Да и верила помимо слов каких-то неизвестных женщин-весталок, словам всех вокруг. Всех вокруг, кроме собственного сына, одного из немногих людей, бескорыстно желавшего ей       добра и видевшего зачастую намного больше обладавших Даром.

Да, именно с тобой. Откуда-то им известно твое полное имя, представляешь! – Ромул покачал головой. – И полное имя твоего отца, они назвали его в подтверждение того, что ты, Кассиан, именно тот, кто им нужен.

Кассиан вздрогнул. Имя Гай Мектатор Руфус было одним из неприятнейших для него во всей Империи. Убивший собственную мать во время очередного пиршества с друзьями, Гай Мектатор, только вернувшийся тогда с позорнейшей военной перепалки Максимиана с восставшими регионами (ибо, по секрету отец Кассиану однажды Император даже признался, Рим заплатил больше, чем когда-либо, просто за молчание о поражении), он даже не почувствовал вины за содеянное. Во время суда этот человек все еще, казалось, был пьян, нес какую-то околесицу и смеялся невесть из-за чего.

«Кажется, это полное помешательство» – подумал тогда Кассиан, но так и не нашел подтверждения своей догадке. Как и не нашли занимавшиеся делом отца люди. Потому что речи, которые Гай Мектатор произнес в самом конце процесса, повергли всех в ужас. Он будто бы моментально тогда протрезвел и высказал всю скопившуюся в его душе боль и обиду:

«Эта женщина привязывала меня, словно собаку, когда я был еще совсем немощным, говоря, что я должен научиться хорошо себя вести, прежде чем меня можно было допустить до игр с другими детьми, потому как мы, как и любые дети в свое время, что-то порою не делили и дрались. И я сидел, голодный и несчастный, до наступления ночи. Она отвязывала меня только перед отходом ко сну, а иногда и вовсе забывала это сделать. Я помню, что однажды ночью у меня так сильно свело желудок, что я набросился зубами на веревку, помню, какой отвратительно соленой она оказалась на вкус. В зубах моих скрипели частички пыли, и я плакал, выл, но мать игнорировала все. Она просто спала крепким сном.

Мой младший брат получал все, что хотел, а меня иногда даже не выпускали на свободу. Это называется равенством? Где же ты, о, великая Минерва, покровительница правосудия, давшая мне в этой жизни лишь самые малые крохи, которым я никогда так и не смог насытить свое и без того худое и некрасивое оттого тело и такую же мелкую и жалкую душонку?

Я не заслужил ни денег, ни славы, ни умной жены, ни ребенка. Мой сын воздыхает по своим учителям, мое единственное наследие сидит и читает с восхода до заката, ему не интересен отец и то, что он, несчастный, упустил в этой жизни… Он не испытывает сострадания. Он лучше пойдет в теплые объятия какого-нибудь старика, не так ли, Кассиан?!»

Кассиан тогда покраснел. Он действительно в то время много внимания обращал на мужчин, особенно старших. Во время учебы в высшем же учебном заведении желания его уже поутихли, и с момента наступления совершеннолетия намного больше молодой человек стал наблюдать за женщинами.