Легенда старого Чеколтана

— Мы стоим на страже мирного труда нашей Родины, — незнакомым голосом, в котором послышались металлические нотки приказа, заговорил Рыбаков, — и все, что бы мы ни делали в этом отношении, — настоящее, почетное дело. Конечно, важно, очень важно обезвредить мину, сделать так, чтобы их вообще не было на нашей земле, но, пожалуй, не менее важно подготовить отличные кадры моряков, передать им свои знания. Ясно?

— Ясно! — отчеканил Шорохов.

— А теперь у меня есть задание для вас. Завтра в классе будут проходить практические занятия. Нужно подготовить материальную часть, проверить приборы и особенно прицелы. Придется поработать сегодня вечером…

— Есть! Разрешите выполнять?

— Выполняйте!..

* * *

Старший техник-лейтенант Бондарук и матрос Колокольников мину уничтожили в тот же вечер, но усилившийся шторм с грозой и ливнем задержал их на целые сутки.

Ночью ветер начал стихать. Дождь кончился. Сквозь рваные облака проглянули яркие звезды.

На сигнально-наблюдательном посту, как и на корабле, подъем в шесть ноль-ноль. Обычно день начинается с купанья, но сегодня вода у берега мутная, взбаламученная штормом, да и море еще не успокоилось — мерно бьются о берег крутые волны.

Умылись, перекусили — и в путь. От поста до шоссе с десяток километров, а там можно сесть на попутную машину. И вот зашагали моряки по извилистой тропинке, стиснутой деревьями и замшелыми скалами. Впереди Бондарук с сумкой через плечо, в которой, кроме нехитрого инструмента минера, лежит надувной резиновый жилет, взятый старшим техником-лейтенантом на всякий случай. За ним Колокольников с карабином и черным ящичком запасного подрывного патрона. К нему привязан небольшой брезентовый сверток, в нем панцирь краба, высохшие игла-рыба и маленький морской конек — скромные дары моря, подобранные Дамиром после шторма на берегу.

Вместе с ними пошел и командир отделения электриков-связистов старшина первой статьи Лукьяненко проверить, все ли в порядке на линии. У него на плечах изогнутые металлические крючья — «кошки», на случай если придется влезть на столб, на боку — телефонный аппарат в кожаном чехле, в карманах нож, кусачки, моток изоляционной ленты — все, что может потребоваться связисту.

Солнце уже взошло, лучи его заискрились на вершинах гор, но внизу, словно запутавшись в ветвях деревьев, висит синий сумрак, скрывая дали. Тропинка то вырывается на самый берег и вьется вдоль скалистого обрыва, под которым шумит все еще не успокоившееся море, то снова начинает петлять среди скал.

Хорошо в такой ранний час: промытый воздух пьяняще свеж, тихо, спокойно, только море шумит да где-то зачирикает невидимая в листве птичка.

Колокольников не может идти просто так, молча.

— Вот я и говорю, товарищ старший лейтенант, — начинает философствовать он, — сложная это штука — жизнь. Мы с Володей, то есть с товарищем старшиной первой статьи, — кивнул Колокольников на Лукьяненко, — можно сказать, друзья. А теперь к нему так просто и не подойдешь, надо по стойке смирно…

— Ну, я думаю, не по служебным делам вы можете и по-дружески поговорить.

— Это да, только… Он старшина, а я на год больше его служу и все рядовой матрос. Впрочем, это понятно: всю жизнь мне не везет. И к тому же фамилия-то у меня… Колокольников — и вдруг старшина…

— Фамилия тут ни при чем, — возразил Лукьяненко.

— Может, и так… А ведь я на Дальнем посту служил, когда Лукьяненко туда пришел… Дела были! — улыбнулся Колокольников и покачал головой. — Рассказать, что ли, Володя, а?

— Что ж, что было — то было, рассказывай.

— Дело давнее, может, и не следовало бы вспоминать, да все равно делать нечего… Меня, значит, с катеров после одного случая отчислили, и попал я к черту на кулички, на Дальний пост. А вскоре туда и Лукьяненко прибыл. Из штаба части сообщили, что он должен овладеть специальностью электрика-связиста.

Ничем особенно тогда Лукьяненко от других матросов не отличался, только ростом был мал, если с теперешним сравнить, то сам себе по плечо получится. Мы его стали не по званию и не по фамилии называть, а просто: Володя.

Командир отделения — старшина первой статьи Голованов тогда был — начал его обучать нашему искусству. И тут Володя оказался, как говорят, не на высоте.

Послал его однажды старшина на линию найти и устранить повреждение. Ходил Лукьяненко долго, а когда прибыл обратно, доложил: «Везде все в порядке, но связь не работает!..» Ведь было так, а?

— Было, — улыбнулся Лукьяненко, посматривая вверх на провода: все ли там в порядке?

— Ну, что тут сделаешь? Старшина пошел сам на линию, да и Лукьяненко с собой прихватил для практики.

Дошли до контрольного столба. Старшина влез на него, начал проверять линию и разъяснять:

— Вот смотрите, — говорит, — я даю изоляцию, а затем включаюсь в сторону станции. Теперь звоните и вызывайте.

Лукьяненко добросовестно все проделал: покрутил ручку, поговорил с телефонистом.

— Значит, здесь все в порядке, повреждение в другом направлении, — говорит старшина и стал провода сращивать, а проводнички от телефонного аппарата в рот взял, чтобы они на землю не упали.