Легенда старого Чеколтана

— Есть!

Моряки, на ходу разобравшись по двое, ушли.

— Виктор Иванович, зайдемте еще на несколько минут в музей, — вдруг попросила Оля.

Он удивленно посмотрел на нее, но согласился. Они снова медленно прошли по залам нового отдела. Оля, как и в первый раз, внимательно рассматривала экспонаты. Виктору хотелось спросить, может быть, она что-то ищет, но он промолчал. Молчала и Оля. Так молча прошли они мимо всех стендов, молча вышли из музея и остановились на тротуаре. День клонился к вечеру. Ветер стих, солнце освещало только крыши домов, и на улицах было как-то по-особому уютно.

— Спасибо вам, Виктор… товарищ лейтенант, — поправилась Оля. — Вы очень хорошо рассказывали.

— Ну, что вы! Рассказчик я совсем неважный, да и знания… Вот если бы капитан первого ранга был!.. А скажите, вы что-то разыскиваете?

Оля вздохнула.

— Так, ничего… Еще раз спасибо вам. До свидания…

— До свидания, — машинально повторил Шорохов. — А может быть, немного походим по городу? Вместе. Время еще раннее.

— Да, еще рано, — кивнула головой Оля. — Пойдемте…

И они пошли. Куда? Да они и сами не знали — просто так, по улице. Оле нравился этот немного молчаливый офицер, а Виктору приятно было слышать певучий южный говор девушки, видеть ее голубые с зелеными искорками глаза.

Как-то незаметно для себя они пришли на Приморский бульвар, остановились у парапета набережной. Начинало темнеть. Зажглись огни на кораблях, замигал на далеком мысу маяк, что-то сердито требовал гудками буксир, остановившийся на рейде. Море стало совсем черным, легкие волны наката с тихим всплеском гладили прибрежные камни, отражения звезд немного покачивались и, казалось, плыли куда-то в неведомое.

Вот на воду лег голубой луч прожектора, проложив светлую дорогу до самого горизонта, затем взметнулся вверх, к созвездиям, и сразу же погас. Стало еще темнее, еще ярче загорелись звезды. Неожиданно по кораблям прокатился мелодичный звон склянок.

— Вы на корабле служите? — спросила Оля.

Обманывать Виктор ее не захотел — к чему? Да и не мог.

— Нет. Я только что окончил училище и пока, — он сделал ударение на слове «пока», — служу на берегу.

— Вы так хорошо плаваете… Тогда волны были — даже на берегу страшно…

— Ну, героя из меня не получилось, — улыбнулся Виктор. — Девушку-то катер подобрал.

— А кто она?

— Не знаю… Я здесь недавно. А вы?

— Я тоже приехала всего несколько дней назад. На практику. Учусь в строительном институте.

— Да, здесь есть где практику проходить, — согласился Виктор. — Ведь город заново строится. А это мать с вами была?

— Да. Ей давно хотелось побывать здесь. Да что-то плохо себя почувствовала, уехала домой.

Замолчали. На рейде торопливо засигналил сторожевой катер, ему ответил береговой пост. Опять недовольно загудел буксир. А море совсем притихло, даже плеска волн не слышно.

Виктор взял Олину руку в свою. Она не отняла. Так и стояли они рядом, рука в руке, плечо к плечу.

* * *

Старший матрос Коваль направился прямо в новый парк. Там пустынно, да и кого могут привлечь только что посаженные деревца с двумя-тремя десятками листочков на прозрачных кронах — ни тени, ни затишья. А Павла тянет сюда больше, чем в тенистые парки, — ведь здесь все началось…

…Зима для Причерноморья выдалась необычайно суровой. Неделями лежал снег, даже в никогда не замерзающей бухте появились закраины. А потом сразу наступила весна. Запаровала, терпко запахла соскучившаяся по теплу каменистая земля, и по склонам разлилась фиолетовая кипень цветущего миндаля. Кому из жителей — будь то старожил или моряк срочной службы — не хочется, чтобы их город стал еще красивее?! И начались субботники, да не только по субботам, но и по воскресеньям, и в будние дни работали.

В один из таких субботников и встретились. И матросы и молодежь какого-то предприятия выравнивали площадку, чтобы посадить новый парк. Стайка девушек сгрудилась вокруг камня. Уже и лопату погнули, и черенок сломали, а никак с места его не сдвинут.

— Пойдем поможем, — сказал Коваль Колокольникову.

— Ты и один справишься! — отмахнулся тот, продолжая копать яму.

Павел молча подошел, стал поудобнее, молча уперся плечом, и покатился камень вниз по склону, туда, где уже лежала груда других камней.

— Ничего себе силенка!

— Такими руками только подковы гнуть!

— Попадись к такому — кости переломает! — не скрывая восхищения, шутили девушки.

А Павел посмотрел на свои руки, словно впервые увидел их, улыбнулся:

— Подковы гнуть ни к чему, а насчет костей…

Он сделал шаг вперед, неожиданно обнял ближе всех стоявшую девушку, крепко прижал. А ощутив под руками нежную упругость разогретого солнцем и работой девичьего тела, вдохнув волнующий запах волос, увидев близко около своих глаз карие глаза девушки, смутился и покраснел.

— Пустите!.. — попросила та одними губами.

Хотел было сказать: «Можно и сильными руками нежно обнять», да ничего не сказал, молча разжал руки, отступил на шаг.

— Наташа, жива?

— А мы уже хотели на помощь звать! — затараторили девчата.

И к Павлу:

— Разве так можно!..

Коваль совсем смутился. Еще гуще покраснел, поправил бескозырку, пробормотал:

— Я же шутя… Извините…