Легенда старого Чеколтана

Повернувшись на спину и удерживая ногами равновесие, он развернул бумагу и, держа коробку в руке, взял в рот папиросу. Набежавшая волна отбросила мину — шнур выскочил из рук. Другая волна, захлестнув матроса с головой, окатила спички.

— Вот черт! Вечно мне не везет… — выругался Колокольников.

Он выплюнул намокшую папиросу, поймал шнур и зубами распушил конец. Показалась сухая нитка прессованного пороха.

«Зажгу прямо от спички», — решил он и, вытащив спичку, чиркнул. Намокшая головка отлетела, оторвав клочок бумаги от коробки. Вторая тоже. Он вытащил следующую спичку и осторожно, почти не дыша, чиркнул. Результат — тот же. В отчаянии он брал по несколько штук сразу — головки отскакивали. Сжав в кулаке пустую коробку, моряк далеко отбросил ее. Она поплыла рядом с белой стайкой спичек.

«Что же делать? — вертелся в голове навязчивый вопрос. — Останусь здесь. А если корабль, буду кричать, махать руками. Заметят, обязательно заметят. А если корабль не выйдет до вечера?!»

И моряк мысленно представил, как наступит ночь, а он, замерзший, обессиленный, будет висеть на мине. Да если ночью и пройдет корабль, кто услышит крики за шумом двигателей?

«Нет, надо плыть… Вставить новый шнур, взять несколько папирос и коробок спичек. А доплыву ли? Доплыву!.. Должен доплыть…»

Колокольников подтянул ближе спасательный жилет и начал отвязывать патрон. Намокший шкерт не развязывался, и матрос стал со злостью дергать за патрон, пытаясь освободить его. Мина, поддаваясь рывкам, двигалась.

«Да ведь так я ее могу с фарватера стащить!..» — мелькнула мысль.

Колокольников лег грудью на жилет и потянул за собой мину. И она, подталкиваемая катящимися к берегу волнами, медленно двигалась вперед. Первоначальное решение — оттянуть ее от фарватера — сменилось другим:

«Дотащу до берега, а там взорвем!.. Буду плыть, пока хватит сил!»

Ноги стали деревенеть, жилет выскакивал из-под груди, мина, раскачиваясь на волнах, дергала за шкерт, сбивала с курса. Казалось, несмотря на все, она стоит на месте.

«Все равно доплыву… Дотащу!» — с какой-то ему самому не понятной злостью думал матрос и, стиснув зубы, продолжал плыть.

Берег приближался. Скалы мыса все выше и выше поднимались над морем, сквозь туманную поволоку, застлавшую глаза, Колокольников видел пенистую полосу прибоя, старшего техника-лейтенанта.

Уже скоро!

— …а-а, — услышал он с берега.

Бондарук что-то кричал, махал фуражкой. Шум прибоя заглушал слова.

— Бро-с-са-ай! — донеслось до него наконец.

Машинально выпустив конец веревки, матрос сильнее заработал руками и ногами. Волна высоко подняла обессиленное тело, с шумом бросила вниз. Больно ударившись коленом о гальку, матрос остался лежать на песке.

Подбежал Бондарук, схватил его подмышки, оттащил от воды.

— Я же давно кричу — бросай! Она же о берег удариться может! — волнуясь и незаметно переходя на «ты», говорил старший техник-лейтенант.

Увлекая за собой матроса, он упал за огромный обломок скалы. И тут же черный шар метнулся в пене прибоя. Земля, точно вздохнув, поднялась. Потом сразу опустилась. Сжало грудь. Тяжелым грохотом сдавило уши, и высоко в небо взметнулся столб дыма, песка, камней, водяной пыли. По горам звучно прокатилось эхо.

Спустя несколько минут Колокольников встал. Пошатываясь, подошел к берегу, постоял над свежей воронкой, наполненной вспененной мутной водой. Увидел закопченный кусок брезента, рядом с ним поломанный панцирь краба, растерзанную иглу-рыбу, а морского конька он даже и не нашел.

Отпихнул это все ногой, прошептал тихонько:

— Не везет!..

И следом за Бондаруком стал с трудом подниматься на обрыв.

А позади шумел прибой, и волны, набегая на берег, пенистыми языками слизывали с камней хлопья осевшей сажи.

* * *

На следующее утро все шло обычным порядком, словно ничего и не случилось. Бондарук, как всегда, негромко насвистывал грустную песенку, копался в своем приборе; Колокольников протирал макеты.

Шорохов поглядывал то на одного, то на другого.

«Ведь они вчера настоящий подвиг совершили, — невольно думал он. — Ну, а если бы мне пришлось, смог бы я так же, как Колокольников, поплыть?..»

— Чудеса! — вдруг воскликнул Колокольников и тут же запел:

Говорят соседу Феде:
Чудеса творят соседи…

Можно подумать, что здесь то ли чистая, то ли нечистая сила побывала!

— Что там у вас за чудеса? — спросил Бондарук.

— Да, понимаете, вот этот прибор капризничал. Я уже по чертежам проверил и в литературе покопался, хотел сегодня наладить, и вот на тебе — он совершенно исправен…

— Это я его отрегулировал, — отозвался Шорохов.

— Тогда порядок! А я-то думал…

Что он думал, Колокольников сказать не успел — в класс вбежал посыльный.

— Товарищ старший техник-лейтенант, вас и матроса Колокольникова к капитану третьего ранга Рыбакову! — выпалил он.

— Есть! Сейчас будем!.. — ответил Бондарук.