Легенды авиаторов. Исторические рассказы

Горбунов начал доклад, перешел к захватывающему описанию технологии изготовления

дельта-древесины.

— Выходит, фактически мы можем строить самолет из сосны и березы? — Каганович

выглядел довольным. Достать качественную древесину было делом почти таким же

непростым, как и добыть дюралюминий.

— Фактически — да, — кивнул Горбунов.

Лавочкин молча стоял в стороне. Гудков тихо сложил приготовленные для подписи

письма, сунул в карман.

Каганович кивнул:

— Очень интересно, товарищи, очень интересно! Я доложу в правительстве о вашем

предложении. — Он поднялся из-за стола, пожал руки всем троим. — Очень интересно,

что вы трое будете делать один самолет! Поздравляю, товарищи!

Только после того, как дверь кабинета закрылась у них за спиной, Гудков обратился к

Горбунову:

— Вы уж меня не отпихивайте. Мне ведь во как осточертело по кабинетам с бумажками

бегать!

— Ладно уж, — сказал Горбунов, посмеиваясь, — третьим будешь.

Весна 1939 года

Для строительства цельнодеревянного истребителя «триумвирату» передали КБ завода

номер 301 (бывшей мебельной фабрики). Горбунов устроился в отдельном кабинете,

Гудков взял на себя производство и снабжение, Лавочкин засел в общем зале

конструкторского бюро.

Тишь, гладь, божья благодать — вырисовывается новый истребитель.

От других истребителей он отличался очень мощным вооружением. В развале цилиндров

установили пушку Таубина калибром 23 мм, над двигателем два крупнокалиберных

пулемета БС. Можно было еще добавить два пулемета ШКАС.

Февраль 1940 года

В один прекрасный день к директору завода Эскину явились бригадиры:

— Товарищ Эскин, а кто руководит работами?

— В смысле? — не понял Эскин. — Товарищ Горбунов возглавляет проект. У него и

кабинет собственный имеется.

— Товарищ Горбунов на заводе появляется крайне нерегулярно, — доложили директору.

— У него проблемы... гм... личного свойства.

— Не понял, — сказал директор. — Здоровье?

— Женщину он встретил, — кашлянул один из рабочих. — Ну и... сами понимаете.

Товарищ Гудков постоянно занят на производстве. Поэтому предлагаем главным

конструктором назначить товарища Лавочкина. Пусть он подписывает техническую

документацию и представляет самолет на комиссию и испытания.

Эскин подумал немного и согласился. Пусть Лавочкин. Он, по крайней мере, человек

надежный. Интеллигентный.

— Я доложу мнение нашего коллектива в наркомате, — обещал Эскин.

Наркомат утвердил.

Когда Горбунов узнал об этом, то только рукой махнул — и обещал поддерживать по

мере сил.

И Лавочкину выпало представлять на летные испытания «рояль». Назывался он И-301 (по

номеру завода).

Весна 1940 года

Первая машина поражала воображение: покрытая лаком и отполированная густо-

вишневая поверхность так блестела, что в нее можно было смотреться, как в зеркало.

Слухи о «диве» дошли до товарища Сталина.

— Значит, какие-то три главных конструктора строят цельнодеревянный истребитель из

нового материала? — спросил вождь. — Покажите-ка мне эту «дельта-древесину», чтобы

не случилось потом какого-нибудь надувательства.

— Ты, Лавочкин, теперь главный — ты и будешь со Сталиным разговаривать, —

обрадовали Семена Алексеевича.

Лавочкин сложил в коробку разные детали из дельта-древесины и отправился «на ковер».

— Вот, товарищ Сталин, привез вам показать новый материал. Смотрите сами, — с этими

словами Лавочкин разложил на столе несколько деталей, — разработка советских

изобретателей. По прочности материал не уступает дюралю и не горит.

Сталин, казалось, не слушал. Лавочкин говорил, следя за вождем глазами, а тот

расхаживал по кабинету и о чем-то думал, на демонстрацию даже не глядел.

Затем он приблизился к столу, набил трубку, раскурил ее как следует, взял одну из

деталей — с тонкой частью — и сунул в трубку. Начал пыхтеть, как паровоз.

Лавочкин молча смотрел, как вождь выпускает клубы дыма. Спокойный, без тени улыбки

в глазах.

Шли минуты. Трубка дымилась. Наконец Сталин вытряхнул пепел, осмотрел деталь.

— Не горит, — сделал вывод вождь. — Хороший материал.

Осень 1940 года

Роскошный зал Большого театра сдержанно сиял позолотой. Поднялся занавес, полилась

божественная музыка Чайковского.

Семен Алексеевич Лавочкин смотрел на слаженные движения кордебалета... и думал о

своем самолете.

В принципе, все шло хорошо: самолет И-301 был рекомендован в серию. А между тем он

не прошел испытания на штопор, пикирование и высший пилотаж. Да и вооружение не

доведено до ума.

Недостатков хватало: жара в кабине, плохой обзор из-за некачественного остекления

фонаря, перегрев воды и масла при наборе высоты, большие нагрузки на ручке от

элеронов и руля высоты, недостаточная продольная устойчивость...

Теперь сложные отношения между Одеттой и принцем отошли куда-то совсем далеко, на

задний план.

Взрыв отчаяния, прозвучавший в лебединой теме, вдруг коснулся души Лавочкина. Он

вздрогнул — и тотчас ему представились топливные баки. Это была главная проблема.

Уже готовый самолет предстояло переделывать.

От военных пришло требование к еще не доведенному до ума истребителю: увеличить