Легенды и сказы лесной стороны

нижегородских лесах. Бояре на Москве уже радовать-

ся начали, надеялись, что государь совсем сгинул. А

он и прибыл вдруг, а следом за ним привезли на санях

добычу царскую, бурых сохачей и оленей седых. Ког-

да бояре, воеводы и гости заморские отведали у царя

на пиру оленины жареной да студня лосиного, не зна-

ли, что больше хвалить, чтобы угодить царю, — ло-

сину или оленину. А грозный царь Иван только одно

вымолвил, что до конца жизни не забудет охоту в ни-

жегородской земле на зверя столь красивого и храб-

рого!

Тогда, на пиру, никто не понял, какую охоту царь

хвалил, оленью или лосиную. Но чиновные люди, что-

бы царю угодить, задумали переделать на скорую ру-

ку герб земли нижегородской: вместо сохатого, буй-

ного да яростного, изобразить оленя рогатого, бьюще-

го в землю копытом. Только ничего у них в тот раз

не получилось, и зверь на царских печатях и на лося

и на оленя стал смахивать. Наверное, потому, что те

чиновники в заволжских лесах не бывали, в засидке с

Голодаем не сиживали и ни оленя рогатого, ни лося

сохатого живым не видывали.

После отъезда царя Ивана нижегородские бояре

Голодая-Холодая в темницу больше не прятали. По-

селился он в своей избе на Студеном посаде, по зи-

мам за Волгой сохатых и рогатых оленей добывал и

через нижегородских мясников в Москву на царский

двор отправлял. И была у грозного царя на пирах

дичина до самой его кончины. Помнил и согласен был

царь Иван со словами охотника Голодая о том, что

заживаться на белом свете невыгодно, и умер не очень

старым. Но жалеть и плакать о нем было уже неко-

му.

В годы лихолетья, когда задумали нижегородцы

воровских ляхов из Москвы выкурить, стали они вой-

ско набирать, оружие и продовольствие запасать. А

всю скотину вокруг ляхи да казаки разбойные загу-

били. Дикие звери сохатые и олени недалеко за Вол-

гой табунами паслись, только взять их не просто было;

лямку на рога не накинешь, на двор не приве-

дешь. Зверя добыть — не дерево подрубить. Тут вспом-

нили старожилы, что на Студеном посаде старик Хо-

лодай-Голодай живет, тот самый, что, бывало, с

царем на оленей хаживал. Разыскали старика и за

Волгу охотой промышлять послали. Давали было ему

охочих людей в помощники, но Голодай от них от-

казался :

— Старых дружков да лесовиков-охотников позо-

ву, а ваше дело добычу к месту прибирать!

До конца зимы Голодай с товарищами сохатых да

оленей добывали. Нижегородцы для своего ополче-

ния дичины впрок запасли и перед трудным походом

ополченцев свежинкой кормили, чтобы все воины си-

лы набрались. По весне, перед выходом ополчения из

кремля, вернулся из-за Волги сам Холодай-Голодай,

а с ним за полсотни охотников разных племен, с ро-

гатинами, копьями да пищалями. Только что отгуде-

ли колокола, народ Михаилу-архангелу помолился,

русского воинства покровителю, и все войско опол-

ченное, готовое к походу, под хоругвями нижегород-

скими стояло.

К©гда подвел старый Голодай свой отряд к вое-

водам, тот, которого народ запросто Минычем звал,

спросил старика:

— Ну как, дед Голодай, сам свое войско на ляхов

поведешь или под мое начало отдашь?

— Не будет худа, коли и сам пойду! — ответил

старик. Потом глянул на хоругви ополчения нижего-

родского со крестом и оленем яростным и такое ска-

зал:

— Нашему-то олешку да ярославского медвежка

на помогу бы позвать!..

Сразу смекнули воеводы ополченские, на что ста-

рый Голодай намекает, посоветовались между собой и

порешили не прямо на Москву идти, а через Ярос-

лавль, город под медведем. И не напрасно они так на-

думали. Ярославцы да костромичи изрядно помогли

нижегородцам, ратной силы в ополчении прибави-

лось. Тогда и на вражьих ляхов двинулись.

Дело в конце лета было, когда все олени, и соха-

тые и рогатые, силы набрались и рога вырастили, без

устали по лесам ходили, землю копали и ярились,

врага на бой поджидая. Пока войско до Москвы до-

биралось, Холодай-Голодай со своей ватагой не пло-

шали, попутно яростных оленей добывали и той све-

жинкой всех воинов кормили. С мяса лосиного да

оленьего силы и храбрости у воинов въявь прибави-

лось, и под Москвой с ляхами-захватчиками они ско-

ро расправились.

А дикий олень на хоругвях и стягах войска ниже-

городского, гордый своей породой, в благородной яро-

сти угрожал и копытом и рогами, радуясь победной

битве над врагом-супостатом.

В каком-то году царю

всея Руси Алексею Михайлову понадобилось церков-

ные книги и обряды пересмотреть, чтобы у народов

православной веры в церковных порядках разнобоя не

было. Вот и взялись за это дело церковники под на-

чалом двух главных попов — Никона и Аввакума.

Поначалу все попы заодно старались. Правда, часто

они спорили, например о том, какой кашей ангелы

в раю праведников кормят, на каких углях черти в

аду грешников поджаривают — на сосновых или бе-

резовых, какой распорядок дня в раю и какой в аду.

И много у них было других, не менее важных спор-

ных вопросов. Пока спорили, Никон-поп не плошал,

монастыри со всем добром к своим рукам прибирал, на

божьем деле богател и все больше зазнавался. А что-

бы царя Алексея на своей стороне держать, Никон

всячески его задабривал. Скоро понял протопоп Ав-