Легенды и сказы лесной стороны

вакум, что надо не книги да порядки, но и самих цер-

ковников заново переделывать.

И начался между Аввакумом и Никоном вели-

кий и жестокий спор. «Надо не книги да обряды по-

правлять, а унять распутство да корысть бояр и цер-

ковников, чтобы не столь жестоко народ угнетали, лю-

дей бы в железы не ковали и в ямы не бросали». Так

протопоп Аввакум говорил. И доспорились главные

попы до того, что протопоп всю церковь православ-

ную разбойничьим вертепом обозвал, трехперстное

крещение — кукишем, Никоново благословение —

каракулей, а самого Никона — царским ярыжкой и

блюдолизом. Никон же обругал Аввакума еретиком,

бунтовщиком и слугой антихриста.

С того дня и стали они врагами на всю жизнь, до

самой смерти.

А нижегородец Аввакум и вправду не столько по-

м был, сколько бунтовщиком и мятежником. Ему

бы не в церкви протопопом служить, а у Степана Ра-

зина в помощниках. Тут Аввакум Петров оплошку

дал, не додумался. Сам царь Алексей его побаивал-

ся, но был на стороне Никона, сделал того патриар-

хом Руси и во всех церковных делах ему помогал. А

протопопа Аввакума не любил за прямоту и стропти-

вость.

Незадолго до того, как по велению царя в Сибирь

угодить, довелось протопопу Аввакуму в царские па-

латы по святым делам зайти. В тот час царь Алексей

с молодой царицей и царятами за трапезой сидели и

сладкие пряники с начинкой ели. Самодержец в доб-

ром духе был и сказал Аввакуму: «Вот ты все на

Никона наскакиваешь, еретиком и всяко бранишь. А

попробуй — каких пряников он к нашему столу из

Вязьмы привозит!» И с теми словами царь один пря-

ник протопопу подал. Впору сказать, что вяземские

хлебопеки тогда по пряничной части большие мастаки

были, пряники пекли отличные. Откусил Аввакум

от пряника уголок, пожевал-пожевал да и сказал сер-

дито: «Ремень!» Удивился царь, спрашивает: «Что

такое ты молвил?» — «Говорю — ремень, сыромяти-

на! Таким пряником только зубы да брюхо портить.

Попробовал бы ты, царь-государь, пряники, какие од-

на баба-просвирня в Заволжье, бывало, пекла, — не

захотел бы эту глину вяземскую в рот брать!»

Когда ушел Аввакум из царских палат, царица с

царятами просить стали царя, чтобы послал он этого

сердитого попа к заволжской просвирне за пряника-

ми. Но царь шибко расстроен был и о пряниках го-

ворить и слушать не стал. А протопоп Аввакум, до-

мой идучи, таково думал: «Хитрец Никон простачка

царя пряниками задабривает. Хоть пряником, но дой-

му, досягу пса Никона!»

Пономарь Ерофеич, Заноза по прозвищу, с прото-

попом Аввакумом издавна друзьями были. Из Юрь-

евца их в одно лето выгнали: протопопа за нетерпи-

мость к слабостям боярским, а пономаря за питие

хмельного, за песни окаянные да безбожные. Когда

Аввакум на Москве протопопить стал, своего дружка

Ерофеича в беде не забыл и в одну церковь звонарем

посадил, а пономариху просвирней в той же церкви

поставил. Теперь Ерофеич в церковной избушке жил,

когда надо — в колокола лихо названивал, а его

старуха, Ерофеиха, просвиры для богомольцев пекла.

Да жила с ними приемная дочка Дарья — ее все Дань-

кой звали, — сирота девчоночка из дальней лесной

деревни.

Печка в избушке была такая большая да такая

жаркая и умелая, что часом по сотне просвир-колобу-

шек выпекала. Пономарь-звонарь свои гроши с друж-

ками пропивал да прогуливал, зато и было у него в

Городце сто друзей. А сто друзей бывают дороже ста

рублей. Чтобы как-то прокормиться, старуха Ерофеи-

ха к базарным дням корзину пряников выпекала и с

Данькой на базар отсылала. Пряники были хороши,

да и торговка им под стать, девчонка бедовая, с пес-

нями пряниками торговала: «Ой, пряники медовые,

мягкие, фунтовые! То и малым ребятишкам, то и ста-

рым старикам! Сами печем, отдаем нипочем — с пы-

лу, с жару, алтын за пару!» Как споет Данька свою

песенку, кому надо улыбнется да глазком подмиг-

нет — часом расхватывались пряники!

Как-то нежданно-негаданно к Городецкому звона-

рю знатный гость — протопоп Аввакум нагрянул. И не

знали Ерофеичевы, где гостя посадить, чем напоить,

накормить. Звонарь на радостях зеленый шкалик осу-

шил, а Ерофеиха подала на стол блюдо расписное

деревянное с приглядными да пригожими пряниками.

Отведал Аввакум пряников и как-то непонятно по-

хвалил: «Хорош Федот, да лицом не тот!»

После того они со звонарем долго в задней горен-

ке сидели и тихо-тихо беседовали. Потом протопопа

с дороги спать повалило, а звонарь по Городцу пошел

знакомых мастеров-умельцев разыскивать. Сначала

попался ему Лука Гром, кузнец и жестянщик, уме-

лец по жести, по меди, по олову и лужению. Как возь-

мет Лука, к примеру, меди кусок да постучит по нему

молотком часок, и получался котелок либо дру-

гая какая посудина. Оловянной лудой посудину изну-

три протрет — тогда в ней хоть печево пеки, хоть ва-

рево вари: не позеленеет, не заржавеет. А противни

из жести для просвир и хлебов-ситников такие высту-

кивал, что без подмазки любое тесто пеки — не при-

горит, не присохнет.

Поговоривши о деле, Ерофеич с Лукой пошли к

Фоке Каленому, известному резчику по дубу и рисо-

вальщику. Рисовать да вырезать по дереву Фока боль-

шой мастак был, а прялки для баб такие мастерил,

что как жар-птицы разными огнями да цветами