Легенды Лиса

Да ведь, похоже, лорд Ива с его славой примирителя разбойников олицетворял для этой доброй и честной девочки высокие идеалы. И шла сюда она не просто получить урок и не просто завоевать Саолли — а воочию увидеть его.

Как странно было понять всё это — вещи, вселяющие тепло и надежду, в максимально безнадёжном положении, когда ничего уже не исправить… Как капли росы в раскалённый песок, они должны были исчезнуть без следа. Но они остались.

— Что ж, — качнула головой девушка, не видя, как горит моё лицо, отражающее совершенно несвоевременный стыд. — Теперь я понимаю вас. Как глупо и печально. Вы поступили бесчестно ради вещи, более важной, чем честь.

Разговоры про честь мне порядком надоели, потому я вздохнул и отвернулся.

— Вы выяснили всё, что хотели?

— Не всё, — странным тоном сказала она, будто бы даже виновато. — Но всё, что было нужно. И, Лорд Ива…

— Что ещё?

— Я снова хотела бы… сказать вам, что восхищаюсь.

Лорд Ива вздохнул с досадой. Когда он поднял голову, её лицо было практически рядом.

— Мне очень жаль вас, — сказала она тихо, вглядываясь в меня. — Вы пострадаете незаслуженно. Я буду… помнить о вас.

Глядя в звёзды, которые уже почти пролились на землю сверкающим дождём, я вдруг ощутил предательскую жалость к себе. Это было столь непривычно и по-дурацки, столь из детства, когда избалованный мальчик жалеет себя, лёжа в тёмной комнате и упиваясь своим воображаемым героизмом, что я едва подавил дрожь отвращения.

Она заметила это и отнесла на свой счёт. Резко отстранилась. Чужим, грудным голосом ребёнка, переживающего драму, сказала, не поворачиваясь:

— Да, понимаю. Вы можете ненавидеть меня, и презирать меня. Я олицетворение жадного и жестокого врага, который ходит и отнимает у всех сапоги. Я… — совершенно невероятно, но её почти трясло. Девушке, запоздало подумал я, совершенно не хотелось отдавать приказы об уничтожении новой крепости и половины её солдат. Не хотелось видеть похороны умерших воинов, салютовавших за час до того. Да что там — живя этой пятой жизнью, она уже не хотела, видимо, быть и наследной принцессой, потому что королевство с его порядками и собственная семья стали для неё отвратительными и неправильными. Но, разумеется, делала всё это, стараясь остаться доброй, и великодушной… и в то же время, исполняя свой долг. Типично для правителя — пройти через всё это. Но впервые так близко от моей руки — мы тут, в Саолли, управлялись куда как проще.

— Бедная вы девочка, — сказал я, с трудом поборов жалость и желание коснуться её плеча, — вот идиоты эти ваши воспитатели! Так же можно свести с ума…

— Нет-нет, — тихо ответила она, потому что, кажется, всхлипнула, — они в этом не виноваты. Всё так, как есть. Пожалуйста… оставьте меня.

Просьба её была умоляющей. Что-то призрачно-синее мелькнуло у меня перед глазами, словно небо, сложенное в один длинный цветочный лепесток. Эхо далёкого крика металось в груди, как чайка над прибоем, руки стали тяжёлыми, мысли вскипели и выплеснулись, как из лопнувшего котла. Мне никогда, наверное, не было так стыдно. Я повернулся и вышел.

Отлив был в самом разгаре. Мокрые камни пяти шагов вниз, и ещё ниже, блестели в лучах заходящего солнца. Сотня мальчишек и девчонок расселась по валунам, ожидая меня. Они-то знали, куда пойдёт с пленницей их лорд.

— Ива! Ива! — вскакивая, закричали они тревожно, печально и радостно, как северные ветры, и стонущие в бурю, и свистящие. — Ты женишься на ней? Да?

Я посмотрел на них с насмешкой. Но смеялся я над собой.

— Пошли вон, — махнул рукой, и их как ветром сдуло.

— Давай быстрее! — возмущённо крикнули, прячась за камнями. — Нам холодно!

Я беззвучно засмеялся бы, если бы не чувствовал себя опустошённым. Что-то роилось в моей голове, складываясь в глиняный ком. Руки искали себе места и не находили его. Ноги хотели то ли отвалиться, то ли помчаться куда-то навстречу гаснущему солнцу, уже почти дотлевшему в груди. Так странно я себя никогда ещё не чувствовал.

Постояв так с минут десять, я вздохнул и пошёл обратно в пещеру

— Лорд Ива, — сказала она, когда я встал напротив. — Я думаю, мы с вами закончили. Я приняла решение.

— Что ж. Рад буду выслушать его.

— Ваша жертва была не напрасной. Мы уходим сейчас же.

Сумрак изменился, или это я моргнул.

— Что?

— Вы убедили меня. Я не могу вам ничего гарантировать, ведь когда мы возвратимся в столицу, мой отец будет решать и, скорее всего, снова пошлёт к вам воинов. Но… так мы будем хоть немного в расчёте.

— В расчёте?

— Так я исправлю часть зла, причинённого вам и… им всем. На ваше бесчестье ляжет моё. Мы будем… квиты.

— О каком вашем бесчестье…

— Лорд Ива, да что с вами?! Вы пошли против гостеприимства и перемирия, я не выполню приказ командующего. Оба мы будем жестоко наказаны, и это будет справедливо. Ведь я не могу сделать для вас большего.

— Бог мой, — с трудом произнёс я, глядя на эту деловитую девушку, которая десять минут назад безвольным призраком висела у меня на руках. — Да вы… несносны!

— Что вам теперь-то не нравится, — озадаченно переспросила она, даже не удивляясь, просто глядя на меня, как послушная птичка.