Легенды нелегальной разведки. Из истории спецслужб

Ему видимо, тяжело смириться с тем, что приходится не только подчиняться мне, но еще и опекать меня. Достаю пластиковый чехол, в котором покоится произведение искусства, сработанное специалистами Российского картографического отделения Его Императорского Величества Генерального штаба, с наложениями расхождений и дополнений картографов кайзеровского Генерального штаба Германии и современной космической и аэрофотосъемки. Валерка ошалело смотрит на карту. Каплей по-детски приоткрывает рот:

— Командир, вот это дело, а у нас двухверстка — предел мечтаний.

Валерка с укоризной смотрит на подчиненного, но скрыть своего восхищения тоже не в состоянии.

— Ну, им так полагается, — с нарочитой серьезностью говорит он, кивая в мою сторону. — Хорошая карта, Иванов, это правда. Умеют вас там экипировать. А читать ты ее умеешь?

— Если рядом такой специалист, зачем мне уметь читать карту? — ехидно парирую я и указываю место нашего назначения, перечисляя страницы с обозначениями возможных вариантов маршрута и квадратами интересующего нас объекта.

— Да все элементарно, Ватсон, только перед подъездом к объекту проведем рекогносцировку. — Валера смотрит на часы, прикидывая расчетное время. — Серый, ты прибавь немного, нам надо минут двадцать-тридцать выиграть. Понял?

— Так точно, понял, отыграть минут двадцать-тридцать, — отзывается водитель и плавно ускоряет ход.

Какое-то время едем молча. Каплей дремлет, Валерка о чем-то напряженно думает, всматриваясь в придорожные кусты. Парни держат оружие наготове и тоже утюжат взглядами пейзаж, готовые в любой миг дать отпор неизвестному противнику.

Машина покачивается, я откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Надо восстановить силы — впереди напряженная работа, ради которой все это затевалось.

Все началось, как обычно, на ровном месте. Телефонный звонок. Визит в небольшой красивый особнячок в центре Москвы и встреча с людьми, которые не занимаются пустяками.

Удивляться я начал сразу.

— Ты своих детских приятелей хорошо помнишь? — вместо приветствия спросил меня высокий ширококостный человек с мужественным, перечеркнутым глубоким шрамом лицом, из-за которого он получил прозвище Скорцени.

— Да смотря о ком идет речь, — осторожно отвечаю я.

— Посмотри фотографии. Узнаешь? — спрашивает он, подвигая ко мне тонкую папку с большими, в формате машинописного листа, качественными фотографиями.

Фотографии групповые, на них запечатлены самые разные люди в те или иные моменты жизни. Среди них всегда присутствует один и тот же мужчина, а на некоторых кадрах — женщина, которую я тоже хорошо знаю.

— Конечно, узнаю. Я ведь был у них свидетелем на свадьбе. Это.

— Вот и прекрасно, — по-отечески положив мне руку на плечо, перебивает собеседник. — Надо постараться привезти его вместе с супругой и еще одним товарищем домой. — Лицо его посуровело, сделалось жестким. — Если возможно, то живыми. — Голос чуть садится, он сжимает мне плечо. — Постарайся. Если уже ничего сделать нельзя, очень важно идентифицировать как можно точнее, они это или нет.

Молча киваю. В общих чертах уже понятно, что случилось и что предстоит сделать лично мне.

— Сколько времени на подготовку?

— Не больше двух недель, — деловито отвечает Скорцени и кладет передо мной портфель с документами. — С группой обеспечения пока контактировать не придется. Они увидят тебя на месте. Данные по ним в портфеле. Приступай немедленно. Через пять дней первый доклад.

— Вас понял, — поднимаясь, отвечаю я. Портфель довольно тяжелый, прикидываю, сколько же там документов, предназначенных для изучения.

Двери за мной закрываются. Выхожу на улицу, поднимаю голову и вижу высокое небо с узором облаков, вдыхаю воздух родного города. На душе тяжело от мысли, что с приятелем моего детства стряслась катастрофа. Чертова жизнь! Если не мрак, то суета, и наоборот. Что я там увижу? Смогу ли вытащить его самого, его супругу и их коллегу из той передряги, в которую они попали из-за его работы? Какой работы? Чем он, собственно, занимался? Оказывается, я знал о своем приятеле далеко не все. А что он знает обо мне? Мы оба знали друг о друге только то, что можно было знать, и не более того.

Подготовка с промежуточными докладами и постепенным выявлением контуров предстоящей операции прошла интенсивно, но как-то совершенно незаметно. Время, кажется, совершило прыжок через эти две недели, сжавшись до двух дней. Машина доставила меня в аэропорт ближе к вечеру, и я понял, что лететь придется далеко. Еще ни разу в моей практике не было случая, чтобы поздний отлет был связан с короткими перелетами. Почему-то почти все дальние рейсы бывают во второй половине дня, а иногда и ночью.

Первый перелет продолжался около шести часов, затем последовал второй, а еще был и третий. Наконец авиационные гонки завершились, и меня привезли в жаркий портовый город. Пару дней я осваивался в условиях тропиков, отсыпался и прогуливался по запущенной набережной вдоль голубого океана. Вечером, когда жара немного спадала, можно было помечтать, глядя на блики солнца, игравшие на безбрежной морской глади в лучах заката.