Легионер. Книга третья

Лишь позже, с грехом пополам преодолев языковой барьер и научившись кое-как объясняться с испанцем, Ландсберг, человек от природы любопытный, узнал, что в тот день Пабло продемонстрировал старинные приемы фехтования на посохах, которыми исстари в совершенстве владели испанские крестьяне-скотоводы. То, что сегодня выглядело игрой, несколько столетий назад было единственным способом самозащиты испанских пастухов от бесчинства знати, гонявшейся ради развлечения по склонам гор и пастбищам за отарами овец. Законы той поры туманно разрешали крестьянам защищать свое имущество, но оружие при этом им иметь запрещалось под страхом казни. Знатные же сеньоры могли запросто ударить или даже убить вставшего на их пути простолюдина.

Ландсберг сразу же вспомнил своего петербургского знакомца-японца и его упражнения с палками. И подивился тому, что похожее на японское искусство палочного боя существовало на Пиринеях, за много тысяч верст от Страны Восходящего солнца. Когда Саперный Лейб-гвардии батальон вернулся за зимние квартиры в Петербург, Карл на правах старого знакомца японского посланника сделал ему визит и рассказал об испанце и его умении драться обыкновенной палкой.

А Эномото, в свою очередь, рассказал Карлу легенду о происхождении искусства японского фехтования. В давние времена некий самурай Курияма столкнулся ночью с разбойниками и поначалу использовал в схватке длинный шест, называемый рокусяку бо. Один из разбойников, будучи опытным воином, имел меч длиной 5 сяку (150 см), и в бою перерубил шест Куриямы пополам. Однако Курияма победил всех разбойников оставшимся у него в руках обрубком. Искусство владения половиной рокусяку бо стало развиваться и к 1783 году было представлено уже как полноценная техника боя.

Как завороженный, Карл слушал рассказ Эномото о касте профессиональных воинов — самураев, которые всю свою жизнь занимались подготовкой к бою для того, чтобы выжить и победить в битве, когда имеющееся у них оружие было сломано. И неважно, что это было — обломок копья, шеста — что осталось в руках, тем и нужно было ловко отмахиваться и побеждать.

Польщенный интересом русского офицера к древнему японскому искусству, Эномото даже пригласил Ландсберга в посольскую миссию и наглядно показал, как палка может использоваться на всех дистанциях боя — от самой дальней и до клинча. При этом изменяется техника ее применения в бою, но основополагающие принципы остаются теми же. Если при бое на дальней дистанции основное внимание уделяется фехтованию и встречным ударам по вооруженной руке противника, то по мере сближения возрастает роль захватов, обезоруживаний, удушений и болевых приемов палкой, действий пустой рукой, ударов ногами и коленями, вплоть до перехода к борьбе.

Палочная схватка может и научить защищаться, и разоружать противника. Или уничтожить его — в зависимости от складывающейся обстановки. Эномото подарил Карлу кэйкоги и даже дал несколько уроков владения искусством палочного боя.

Однако период обучения был недолгим и сошел вскоре на нет — Ландсберг встретил на балу Марию Тотлебен, и вспыхнувшая любовь заслонила для него весь остальной мир.

В последний раз японский посланник Эномото Такэаки и молодой офицер Карл Ландсберг встретились на балу в честь завершения пребывания в российской столицы его высокопревосходительства вице-адмирала Эномото. А Ландсберг был там уже не в качестве караульного офицера, а в числе гостей.

За три года коротких встреч японец и немец с русскими корнями друзьями, разумеется, не стали. Тем не менее, Эномото, уезжая из России, попросил передать прапорщику Ландсбергу небольшой памятный сувенир — рисунок цветной тушью на узкой полоске рисовой бумаги. С листа бумаги в небо взлетал журавль — неведомый художник сумел удивительно точно передать ощущение полета птицы.

Ни тот, ни другой и предполагать в то время не могли, что вскоре Карла осудят за двойное убийство. А попав в тюремный замок, Ландсберг воспользуется уроками японца и жестоко отомстит матерым бандитам за смерть своего друга — Васи-Василька…

А японский сувенир Эномото провисел у камина в служебной квартире Ландсберга несколько месяцев. А потом… Потом был крах всего, суд, приговор, пересылки, каторга. Японский журавль улетел невесть куда.

Глава тринадцатая. Мадам Мешкова согласна!

Вернувшись из японского вояжа, Ландсберг, без сожаления расставшись со своим спутником, легко соскочил с пролетки перед гостиницей «Европейская» во Владивостоке и был встречен любезным швейцаром в униформе с золочеными позументами.

— Как же-с, как же-с, ваше степенство! Помним и чтём за честь! С прибытием вас!

Портье был тоже сама любезность. Высказав всё, что положено говорить дорогому гостю, он достал из конторки белый конверт и с поклоном вручил Ландсбергу:

— Письмо вашему степенству-с! Получено еще три назад. Дамочка, принесшая сие письмо, видать, из благородных. Но, — портье сморщил нос и делая паузу.