Легионы Калара

– Он спас мне жизнь, – ответил Маркус. – Он мог этого не делать. Он сам едва не погиб. Ему не все равно.

– Ты хочешь сказать, что готов ему служить?

Маркус немного помолчал.

– Я лишь хотел сказать, что только глупец может сбрасывать его со счетов из-за того, что он не владеет фуриями. Во́роны, он остановил вторжение канимов, помог заключить союз с маратами, лично предотвратил покушение на тебя во время Зимнего фестиваля. Что еще тебе нужно?

Гай задумался.

– Тебе нравится быть Валиаром Маркусом, – наконец сказал он.

Маркус фыркнул:

– После того как я с ним покончу и он уйдет на покой из легиона, я забуду, что мне нравилось им быть.

– Сколько времени тебе потребовалось, чтобы создать лицо?

– Около трех недель, по нескольку часов каждый день. Водяная магия никогда не была моей сильной стороной. – Они оба замолчали. Потом Маркус вздохнул. – Забери их всех во́роны, Секстус. Если бы я только знал…

Гай засмеялся, но в его смехе не было веселья.

– Если бы я только знал!

– Но мы не можем отступить.

– Нет, – согласился Первый консул. – Не можем. – Он повернулся к Маркусу. – Возможно, мы имеем шанс двинуться вперед.

Маркус нахмурился:

– Что?

– Ты его узнал, когда получил возможность приглядеться. Тебе не кажется, что кто-то из тех, кто когда-то служил с Септимусом, может сделать то же самое? – Гай покачал головой. – Он превратился в мужчину. Очень скоро на него обратят внимание.

– Верно, – согласился Маркус. – Так что же мне делать?

Гай посмотрел на него:

– Ничего, Маркус.

Валиар Маркус нахмурился:

– Она все узнает довольно скоро, стану я что-то говорить или нет.

– Может быть, – сказал Гай. – Или нет. В любом случае ты мог бы этого не заметить, как и все остальные. И едва ли она будет недовольна, если у нее окажется агент, который является правой рукой Октавиана.

Маркус вздохнул:

– Верно. И если я откажусь, ты примешь стандартные меры.

– Да, – ответил Первый консул с легким сожалением в голосе. – Я бы этого не хотел. Но ты знаешь правила игры.

– Мм… – сказал Маркус; оба молчали минут десять, затем снова заговорил Маркус: – Ты знаешь, что такое этот мальчик?

– Что?

Маркус уловил слабое удивление в собственном голосе:

– Надежда.

– Да, – сказал Гай. – Поразительно.

Он протянул руку и положил несколько золотых монет на каменные перила рядом с рукой Маркуса. Затем достал еще одну, стершуюся от времени, древнего серебряного быка, и пристроил ее рядом с остальными.

Маркус взял золото и долго смотрел на серебряную монету – символ полномочий курсора.

– Нам с тобой никогда не навести мостов.

– Верно, – сказал Гай. – Но у тебя и Октавиана может получиться.

Маркус продолжал смотреть на серебряную монету – символ верности курсора Короне. Потом взял ее и положил в карман.

– Сколько лет было Септимусу, когда у него проявились способности к заклинанию фурий?

Гай пожал плечами:

– Около пяти, так мне кажется. Он спалил детскую. Почему ты спрашиваешь?

– Пять… – Маркус потряс головой. – Просто любопытно.

Человек в сером плаще повернулся, собираясь уйти.

– Ты не должен был мне этого показывать, – сказал ему в спину Маркус.

– Верно, – ответил тот.

– Спасибо тебе, Секстус.

Первый консул повернулся и слегка наклонил голову:

– Добро пожаловать, Фиделиас.

Маркус смотрел ему вслед, потом вытащил старую серебряную монету и поднял повыше, чтобы на ней отразился свет далеких костров.

– Пять, – задумчиво сказал он.

* * *

– Как долго мы друг друга знаем, алеранец? – спросила Китаи.

– Осенью будет пять лет, – ответил Тави.

Китаи шагала рядом с Тави, который только что вышел из лечебницы – первого здания, которое он приказал восстановить инженерам. Чистое сухое место, чтобы выхаживать раненых и больных, было просто необходимо. Число раненых оказалось огромным. Фосс и его целители были в полном изнеможении, особенно в течение последних часов сражения, когда они успевали лишь стабилизировать положение умирающих, даже не пытаясь вернуть их в строй.

Сегодняшний вечер Тави потратил на посещение раненых. Всякий раз, когда у него появлялось немного свободного времени, он навещал их и старался всячески поддержать. Это отнимало у него силы – один изуродованный легионер за другим, и все получили свои страшные раны, когда выполняли его приказы.

Он всякий раз приглашал с собой Китаи, на самом деле брал ее с собой повсюду, в том числе и на совещания штаба легиона. Тави представлял ее как посла Китаи, не давая никаких других объяснений ее присутствию. Однако его поведение показывало, что она является частью легиона и все, у кого есть какие-то сомнения или замечания, могут оставить их при себе. Он хотел, чтобы легионеры ее видели и разговаривали с ней и поняли, что она не представляет угрозы для легиона. Это был метод, которому научил его дядя, когда давал уроки ухода за овцами, неожиданно понял Тави и улыбнулся. Так овцы привыкали к появлению нового пастуха или сторожевой собаки.