Легкая поступь железного века

- Потом, князь, - неожиданно прервала Наталья, глядя в узкое оконце.

Он удивленно приподнял бровь.

- Князь?

- Да, - она наконец повернулась к нему, и теперь смотрела на него в упор. – Я была у отца Сергия.

- У отца Сергия?

- Вспоминайте же! Из Знаменки...

Павел лучезарно улыбнулся.

- Да уж вспомнил! Значит, жив-здоров? Слава Богу! Так он...

- Мы говорили о вас. Но это не важно...

Наталья почувствовала, что ее начинает колотить от волнения. И не желая больше тянуть, выпалила:

- Как же могли вы, ваше сиятельство, за столько лет не вспомнить о родной дочери?! Неужто все испытания, всё, что вы пережили, могут вас в этом оправдать?

- Забыл о... о ком?..

- Не притворяйтесь! – Наталья подошла почти вплотную.

– Глаза – точь-в-точь... И даже движения… и вот эта манера вскидывать голову. И жест... вот как вы сделали сейчас... когда она удивлена чем-то или взволнованна, она делает так же.

- Кто? – прошептал совершенно ошеломленный Павел Дмитриевич.

- Да дочь ваша! – закричала Наталья. Она резким движением сбросила шубку на пол, так как ей стало внезапно жарко, и сделала несколько нервных шагов по горнице.

Павел, наконец, стал приходить в себя, его большие карие глаза – действительно точь-в-точь как у Маши, - наполнились гневом.

- Быть может, вы дадите себе труд объясниться, Наталья Алексеевна, - сказал он сухо, с трудом сдерживая раздражение. – Я мчался сюда как сумасшедший, торопясь скорее доложить вам о выполнении поручения, а натыкаюсь на такой прием, что...

- Вы знали Варвару Любимову? – оборвала Наталья и впилась в него взглядом.

И тут он переменился в лице. Долго молчал. И, наконец, выдавил полувздохом:

- Да-а...

- И... что же? – сердце у Натальи заколотилось часто-часто.

- Да… так оно и есть, - пробормотал он, - но... при чем же здесь какая-то дочь?

- Значит, вы ничего не знаете? Как же это? Хотя я предполагала... Я сразу, как увидела ее, уловила сходство... А потом, когда вспомнила ваши слова о том, что родом вы из этих мест...

- Но...

- Нет, молчите! – Наталья вновь обожгла его взглядом. – Вам придется меня выслушать, ваше сиятельство!

- Я слушаю вас...

А Наталья не могла начать... Неужели все, чем она мучилась так долго – правда... и этот человек, о котором она думала – себе можно признаться! – с нежностью, на самом деле – обыкновенный гуляка, соблазнитель чужих жен... Что с того, что он провел несколько лет в монастыре? И разве что-то меняет то обстоятельство, что он не подозревал о существовании Маши? - Не подозревал?

Но Наталья заставила себя начать, и рассказ ее зазвучал весьма складно. Рассказывала все, что сама знала о любимовской холопке, о ее бедах, даже о том, что Маша невольно отняла у нее жениха... Но, рассказывая, ловила себя на мысли, что уже не сочувствует бедняжке. Второй раз становится эта девушка, сама того не ведая, причиной ее, Натальиных, страданий. А виновата-то она только в том, что родилась на свет! Было стыдно от таких мыслей, но... но как же тяжко во второй раз испытать разочарование в человеке, в котором хотелось искать совершенства! И опять - из-за этой девочки...

...- Когда она родилась? – спросил князь Мстиславский - расстроенный, подавленный, - когда Наталья замолчала. И долго раздумывал над тем, что услышал...

- Да, - изрек наконец. – Все сходится! И... ведь по-другому и не может быть. Варвара Любимова, что бы о ней ни болтали, - а болтали много впустую, потому как внешне приветлива была ко всем, кроме супруга, - на самом деле была женщиной строгой и недоступной. Она была несчастна с мужем. И нужен был Пашка Мстиславский, молодой и отчаянный, чтобы заставить ее потерять голову... Вот! – вырвалось у него полушепотом. – Я думал, что все ушло, все грехи исповеданы и прощены... Не так, получается... потому и не было мне покоя в монастыре, да и нигде! Чувствовал...

Наталья с минуту смотрела на него, потом подняла с полу свою шубу и вышла за дверь...

Обняв старую березу, она прислонилась к ней лбом и тихо расплакалась. Теперь негодование, затухающее понемногу, боролось в ней с жалостью к Павлу. Да ведь каялся же он, в конце концов, перед ней там, в Савельевом леске, в греховно проведенной молодости - он ненавидел свое бурное прошлое. Наталья уже не знала, что и думать, только одно осознала она сейчас со всей уверенностью – она вновь влюбилась! А вернее – впервые полюбила, потому что чувство, охватившее ее сейчас, было совершенно иным, чем юная и легкомысленная, хоть и страстная влюбленность в привлекательного Петрушу Белозерова, которую она только по неведению называла любовью. Нет, любовь пришла сейчас – чувство глубокое, всепоглощающее, невыразимое и непреодолимое... Впервые Наталья осознала себя женщиной, полюбившей мужчину. И ощущала себя пленницей этого чувства, которое уже сейчас грозило скорбями и слезами, и не было в будущем места ни для розовых надежд, ни для светлых радостей... «Но почему?» – горько спросила себя девушка...