Легкая поступь железного века

Примерно через полчаса появился и он, нашел ее прислонившейся к дереву. Слезы беззвучно стекали по ямочкам щек. Приглядевшись, Павел нашел, что ее красивое точеное лицо осунулось, а огонек в черных глазах стал болезненно-воспаленным. Поцеловал руку в перчатке, лежащую на розоватой коре.

- Наталья Алексеевна, - вздохнул он, - мужчина не должен задавать подобный вопрос, и все же... Что же мне теперь делать?

- Не знаю...

- Она сейчас у вас?

- Да, здесь.

- Можно хотя бы видеть ее?

- Милости просим, - пожала плечами Наталья и раздраженно вытерла слезы. Немного помолчали. Потом она тихо спросила:

- Так что же Бестужев?

Меньше всего их обоих интересовал сейчас Бестужев, но Павел ответил:

- Принял меня, выслушал... Он доволен. Доволен, что вывели из строя агентов Версаля...

- Тут заслуги моей нет, слава Богу!

-...а бумаги, добытые Надеждой Кирилловной, раскрывая двойную игру Лестока, помогут доказать вице-канцлеру свою правоту перед Государыней и повысить его кредит.

Наталья усмехнулась.

- Что ж, он так-таки и раскрыл сразу перед вами свои карты?

- Нет, но о некоторых вещах нетрудно догадаться.

- Вы очень неплохо осведомлены о положении дел в столице для человека, несколько лет подвизавшегося вдали от мира...

- Не стоит насмехаться, Наталья Алексеевна! Добиваясь встречи с главой внешней политики России, я был бы полным дураком, если б сам не разобрался, насколько было возможно за столь краткий срок, во всей этой кухне.

- Когда же вы успели?

- А сие не так уж и сложно! С Бестужевым, кстати, разговаривали мы довольно долго и совершенно понравились друг другу. Он просил передать, чтобы вы ничего не опасались, что покровительство графа Разумовского...

- «Ничего не опасались»?! – вскрикнула Наталья, перебивая. – Несколько дней назад арестовали моего брата, и что мне теперь чье бы то ни было покровительство!

- Арестовали?!

- Да... я так думаю. Воинская команда крутилась возле наших мест, да и...

Наталья не сдержалась, вновь расплакалась.

- А вот теперь и я... - произнесла она через минуту совсем другим уже тоном, в котором Павел уловил нотки отчаяния и призыв о помощи, - теперь уже я спрошу у вас, Павел Дмитриевич... что же мне делать?

- Главное - не отчаиваться, - мягко ответил он, - мы что-нибудь придумаем...

Глава одиннадцатая

Дочь и отец

Подъезжая к дому Натальи, Павел нервничал все сильнее. Он и вспомнить не мог, когда в последний раз испытывал подобную робость. «Как же так? – не укладывалось у него в голове. – Как же это?..»

Маша была спокойна. Ничто внешне не предвещало никакого волнения. Тишина и спокойствие... хоть и спокойствие застоявшейся воды, в которой много всякой мути. Но сейчас это даже хорошо, - очень хочется отодвинуть подальше часы новых волнений, о которых возвещает предчувствие...

Петруша быстро оправлялся, он приходил к возлюбленной, долгие часы проводил в ее комнате, но странное дело... У обоих словно исчезли из памяти все слова. Часы протекали в полном молчании. Маша, сидя у окна, склонялась над пяльцами или вязанием. Петр подолгу не отрывал от нее глаз, думая о чем-то. Она в ответ поднимала на него взгляд, ласково улыбалась, и вновь опускала глаза на свою работу, а Петруша старался угадать ее мысли... И хотя им было очень хорошо вдвоем, но обоим почему-то, особенно Маше, чувствовалось, что есть что-то болезненно-тяжкое в их положении. Но говорить об этом они и не могли, да и не хотели...

Иногда Маша играла, вспоминая, как учили ее музицировать в доме Любимова во времена фавора у барышни Катеньки. Петр очень любил ее слушать, да и Наталья не отказывалась, – в этом искусстве ей до Маши было далеко.

Как раз перед появлением князя Мстиславского Маша, поддавшись уговорам Петруши, вышла в гостиную и села за инструмент. Серебристые звуки разлились по комнатам, и Наталья с Павлом услышали их, войдя в дом.

- Это она, - сказала Наталья почему-то шепотом. – Никто здесь не может играть так, как она.

- Мой дочь... – пробормотал Павел в растерянности. Он был бледен, и Наталье показалось, что руки его дрожат. В сердце девушки поднялась новая смягчающая душу волна сострадания, и она позволила себе ободрительно и даже ласково провести пальцами по кисти его руки. Он сразу же уловил все, скрытое в этом осторожном жесте, и безо всякого смущения пожал ей руку. Наталья спросила:

- Вы скажете ей?..

- Нет... нет, только не сейчас!

- А если она догадается? Ведь я-то догадалась...

- Она так похожа на меня?

- Сами увидите. - Наталья отворила дверь в гостиную.