Легкая поступь железного века

- Того, что есть у меня, на двоих хватит с избытком, - сказала Наталья, вся светясь от столь неожиданного счастья, – если говорить об имении… А если говорить о любви… так и любви мне хватило бы на нас обоих! Потому что… потому что она переполняет меня. Как же я люблю тебя!

- Так значит... да?

- Да! Мой любимый…

И ничего больше не нужно было говорить…

Вскоре Наталья посвятила князя в свои тайны планы, и он, хорошенько подумав, сказал:

- Конечно, авантюра опасная... Но при везении может и получиться. Об одном тебя умоляю: дождись меня. Или... или отправимся вместе в Любимовку, а оттуда сразу и в столицу – понимаю, что ждать ты не можешь. Вольную для Маши получить бы... а там посмотрим.

...Ночь застала в пути. Наталья, прикорнув в уголке, закутавшись в теплую шаль, крепко спала, Павел Дмитриевич сидел, крепко задумавшись... И вздрогнул от залихватского свиста – ему ль его не знать! Быстро достал дорожные пистолеты, весьма неучтиво толкнул локтем Наталью – руки были заняты.

- Просыпайся, голубушка!

Наталья как ребенок протерла кулачками глаза:

- Что-то случилось?

Ответом был резкий толчок, – остановили карету, - вопли насмерть перепуганного связываемого кучера, выкрики лихих людей... А что произошло дальше, Наталья и понять не успела. Павел сам распахнул дверцу и выпустил весь заряд в нападающих. Потом выудил откуда-то длинный кинжал, и кинулся из кареты в ночную тьму. И тут дверцу с той стороны, где так уютно устроилась Наталья, вышибли могучим плечом, кто-то потянулся к девушке с явным намерением выволочь ее наружу, явно не подозревая, что и сидящая в карете девица в дороге со своим любимым пистолетом (фамильный, память об отце), не расстается... Наталья сначала пальнула, - человек упал на землю с громким стоном, - и уж только тогда - испугалась. Выбралась из кареты, едва не споткнулась о тело раненого ею разбойника. Ее передернуло.

Под тенью густых елей ощущалось какое-то движение. Наталья, приглядевшись, поняла, что это Павел вступил в рукопашный бой с одним из нападавших, и теперь они, крепко-накрепко вцепившись друг в друга, катаются по земле. Кроме них никого поблизости не было. Еще одного тела, безжизненно на земле распростертого, Наталья не заметила. Павел явно одолевал. Вот он уже впечатывает противника в землю, схватив за горло, а тот хрипит:

- Пощадите!

- Кто таков? – вопросил князь Мстиславский.

- Бахрушина мы люди, Артамона Васильевича...

- Как - Бахрушина? Что он, мошенник старый, гнездо разбойничье держит?

- Мы крепостные его!

- Ах вот как!

Павел расхохотался.

- А далеко пошел Артамон Васильевич! Ладно, поднимайся и проваливай! Бахрушину поклон.

Разбойник, молодой парень, потрепанный и помятый, с трудом поднялся, держась за горло.

- Мне теперь все одно... – пробормотал он. – Барин убьет, коли узнает, что я проболтался.

- Не узнает. А вообще стоит убить тебя, сам ты душегуб! Не так ли?

- Ох, барин...

- Ладно. Натальюшка, ты здесь, родная? С тобой ничего не случилось?

Она покачала головой, губы ее дрожали.

- Там... – она показала рукой. – Там раненый... а может, уже умер. Я стреляла в него...

- Умница! А как же было не стрелять-то. Я одного, вон, тоже уложил, а другого ранил легко – убежал. Ничего. Эй ты, стой! Куда побежал! Сейчас догоню и придушу. Живо, развязывай нашего кучера! А затем разберись, кто из сотоварищей твоих жив, и помоги им. Тебе Господь сейчас руку протянул, понял?

Тот кивнул. Кажется, и впрямь понял.

- Ни разу до этого, что ли, так вот не получали?

- Ни разу, барин!

- Ну и ну!

Меж тем кучер, хоть и не вполне оправившийся от испуга, но дело свое крепко знавший, уже готов был продолжать путь. Павел усадил Наталью в карету.

- Однако ты великодушен, - пробормотала она. – Любой на твоем месте попытался бы отправить этого молодца в острог...

- На дознание? Может быть, на пытку? Натальюшка, сам пройдя через это, никому другому, кто б он ни был, подобного не пожелаю.

- А... Бахрушин? Как же так? Ты ведь знаешь его?

- Знал...

- Так это ж родной дядя Петруши. То есть Белозерова Петра Григорьевича...

- Как?! – Павел ахнул. – Жениха твоего бывшего, что ныне на дочери моей жениться собирается?

- Да.

- Однако... такого родства я дочери своей не желаю. Разобраться бы надо, что к чему... Впрочем, сейчас главное – на волю ее вызволить.

- Скоро уж приедем.

- Да, знаю... Мне ли сих мест не знать...

Дивным образом получилось – Наталья с Павлом в двери, а отец Сергий – из дверей. И очень перепугался батюшка, когда высокий господин кинулся к нему, и вместо того, чтобы благословение попросить, начал душить его в объятьях.

- Отец Сергий! Вы ли это, батюшка? – восклицал господин при этом. - А я-то думал, грешным делом, уж не потянули ли и вас на розыск, как меня тогда...

- Павел Дмитриевич! – ахнул батюшка. – Дивны дела Твои, Господи! Живы! Уж вас-то никто и не чаял вновь увидеть. А вы живы! Слава Тебе, Боже! Да мне вон барышня сказывала, однако чтоб вот так вас встретить... ваше сиятельство...

- Помниться, батюшка, Павлушей вы меня звали.

- Так ты тогда и был Павлушей, а сейчас поглядите-ка... Где пропадать изволил?