Лейла, Кайла, Кейла и Келайла [СИ]

Шурша платьем, королева подошла и подняла с пола огромного серого кота с длинными усами и острыми ушками. Прижала к себе, гладя большую голову. Кот замурлыкал басом, и свесил пушистый хвост.

— Он пришел с тобой, — королева подала кота Эрле, и та растерянно подхватила тяжелую мягкую тушку, прижала к себе, боясь уронить.

— Кто тебе его подарил, милая Эрла? И как зовут котика?

— Я… я не знаю. Он просто…

— Он просто грязное животное, — проскрипел Асур, — наверняка у него блохи. А еще — лишай. Это такая болезнь, досточтимая принцесса. Отдай его мне, и к вечеру у тебя в комнате будет сидеть прекрасная статуэтка из расписного опала, с изумрудными глазами и когтями из платины. Ты знаешь, что у котов есть когти? Острые, как ножи!

Кот махнул лапой, распуская веер когтей, и зашипел на мастера Асура.

— Ой, — сказала Эрла.

Когти тут же спрятались, кот снова замурлыкал, обнюхивая лицо Эрлы. Она засмеялась от щекотки.

— Нет, — сказала, — сердце говорит, это мой котик. А зовут его, зовут… Котик. Просто так. Смотрите, какой красивый у него бантик на шее. А еще он все время поет! Прошу меня простить, мама и папа, и ты, мастер. Я, пожалуй, вернусь к себе. Мы с Котиком вернемся. Ему нужно устроить постель и подарить мисочку для еды. Нет, лучше пять мисочек, а еще лучше — десять. И теплое покрывальце с мягкой подушкой.

Асур еще рассказывал вдогонку, как вредно принцессам общаться с живыми котами, но Эрла не слышала. Прижимая к себе толстого кота, торопилась обратно, в свои покои, окликая по пути слуг и кухонных подмастерьев.

Так, целой процессией они и вернулись в принцессину спальню, неся бархатные подушечки, мисочки, полные вкусной еды, вышитые покрывальца, яркие мячики и прочие очень нужные котикам вещи.

Кланяясь, все ушли, а Эрла осталась радоваться, как вкусно кушает котик, нет — Котик, и как улегшись на бархатную подушку, вылизывает лапку, чтоб умыть серую мордочку с белыми усами.

— Сейчас ты ложись спать, Котик, — сказала Эрла, — а я постараюсь выручить принца Эли. И скажу ему, что не нужно сегодня ехать, ведь тебе надо отдохнуть!

Но Котик не стал укладываться на отдых. Соскочил с подушки, задрал трубой полосатый хвостище и пошел к дверям, оглядываясь и мурлыча все громче.

— Какая красивая у тебя песенка! — восхитилась Эрла, — кажется, я даже различаю в ней слова. Ну, почти. Куда ты меня ведешь?

Солнечный луч протянулся от самого окна, упал на цветную ленту, завязанную на кошачьей шее, и та заблестела яркими узорами.

Надо же, размышляла Эрла, торопясь за своим Котиком по коридорам, лестницам и лабиринтам, не замечая, что они спускаются все ниже и ниже, надо же — он совсем живой, и все равно очень красивый, а его лента — она не вышита драгоценными нитками — золотыми и серебряными, но сверкает, как солнечный лучик. И песенка…

Ленточка сверкала так ярко, что принцесса не видела, как темнота обступила ее со всех сторон. И огляделась лишь, когда Котик остановился у высоких тяжелых дверей, обернулся, прекратил свою мурлычущую песенку и громко мяукнул.

— Ты разговариваешь, — засмеялась Эрла, — я поняла. Ты хочешь, чтоб я открыла тебе двери! Конечно, мой дорогой!

Двери распахнулись. Хлынул в темный коридор свет, запрыгал, отражаясь от тысяч камней, граней, золотых цепей и серебряных украшений.

— Ой, — снова сказала Эрла, на этот раз шепотом.

Встала на пороге, не решаясь войти. Светло, ярко и очень красиво. Но почему-то печально и страшновато. Как будто в этом ярком свете и сверкании бликов прячется опасность. Но изнутри снова мяукнул Котик и Эрла, конечно, вошла, волнуясь, что он тут заблудится.

Медленно шла на кошачий голос, разглядывая по пути сундуки и ящики, полки и длинные столы, заваленные драгоценностями. Все было отменно красиво сработано, но было оно — такое, совсем неживое, и сверкание граней кололо глаза. Может быть, еще полчаса назад Эрла не так смотрела бы на прекрасные вещи, но теперь у нее был Котик, совсем живой, казалось — явился из глубины ее собственного сердца. И теперь она лучше понимала слова принца Эли: о сером живом соловейке, и о доброй живой траве. Тут, в тайной кладовой, которая находилась так глубоко и так секретно была спрятана, что мастер Асур даже не всегда запирал двери на тяжелые замки, — нет ничего живого, кроме Котика. Так подумала Эрла.

— Нет, — прошептала она, останавливаясь перед статуей, — вот ты как будто живой. И такой красивый!.. Жалко, что ты не живой на самом деле. Котик, подожди. Я хочу рассмотреть получше. Если тебя выточил из камня мастер Асур, — обратилась она к высокому мужчине с мраморным лицом и широкими каменными плечами, — то он самый настоящий волшебник. Это так говорят, если мастер достиг совершенства в своем мастерстве, — на всякий случай объяснила она статуе и, вздохнув, поспешила дальше.

За сундуком мелькнул полосатый хвост. А Эрла, все еще вздыхая, пыталась разобраться в себе. Статуя показалась ей прекрасной. Но почему же сердце ноет и тянется туда, к принцу Эли? Ведь ее глаза хотят смотреть на мраморного юношу. И где же Котик? Куда он убежал?