Лейла, Кайла, Кейла и Келайла [СИ]

Но Котик нашелся. В уголке за сундуками терся лбом о складки каменной юбки, мурлыкал так громко, словно хотел разбудить каменную девочку, что сидела, послушно сложив на каменных коленях маленькие руки. И Эрла, удивленная и немного сердитая (она уже совсем привыкла к тому, что Котик — только ее котик и больше ничей), встала напротив, оглядывая сидящую статую, чуть меньше размерами, чем она сама. Подхватывая на руки Котика, сказала:

— А ты вот, совсем даже не красавица. Даже удивительно, зачем выточил тебя из дорогого мрамора и расписной яшмы мастер Асур.

Но Котик вырвался, прыгая на каменные колени. Замурлыкал очень громко.

— Пусть светит тебе яркое солнышко, сестренка Келайла, — слышала Эрла в кошачьей песенке, — и пусть голубит тебя луна. Я очень люблю тебя, сестренка Келайла, и Лейла и Кейла любят тебя!

У Эрлы застучало сердце, громче и громче, заколотилось, словно хотело вырваться. Она ахнула, прижимая к груди обе руки. И застыла, в то время, как Келайла моргнула, подняла руку, кладя ее на спину большого кота. Разомкнулись каменные губы, становясь живыми.

— Ты мой Котик. Я так скучала по тебе!

Кот топтался мягкими лапами, бодал маленькую руку теплой пушистой башкой. Спрыгнул, давай Келайле встать. И она поднялась, поправляя складки юбки, потянулась, засмеявшись, — как здорово снова сделаться совсем живой!

Обходя застывшую Эрлу, побежала к стене, где стояли неподвижно ее сестры. Касаясь рукой каждой, улыбалась:

— Здравствуй, сестра моя Лейла! Как я рада тебе, сестра моя Кайла! Улыбнись мне, сестренка Кейла!

Сестры зашевелились, оглядываясь и обступая Келайлу, обнимали ее, тормоша.

— Ты волшебница? — воскликнула Лейла, — если сумела оживить нас.

— Как скучно было стоять тут, без конца глядя на неживые вещи, — пожаловалась Кайла.

— Мы рады тебе, маленькая Келайла, — подхватила Кейла.

— Я не волшебница, — ответила Келайла, — это ваша любовь вернулась к вам, любовь, которую я хранила в своем сердце, ваши самые драгоценные подарки мне — Котик, лента-поясок, песенка…

— А теперь, скорее, верни нам то, что отобрал мастер Асур, и давай отправимся домой! — попросила Кейла, трогая свои волосы.

Все замолчали, повернулись — посмотреть на замершую у каменного сиденья Эрлу. Та стояла, распахнув синие глаза, приоткрыв алые губы, и дивные волосы струились по плечам, падая почти к подолу нарядного платья.

— Я… — Келайла подошла ближе к Эрле, — я получила обратно свое сердце, хотя отдала его сама. Теперь вы получите обратно свою красоту. Хотя сами отказались от нее, отдав коварному Асуру. Что же останется бедной Эрле?

— Ничего, — согласилась Лейла, — но ведь она все равно не настоящая!

— Он собрал ее из нас четверых! — поддержала ее Кайла, — без нас она просто кукла. И — самая обычная девушка. Сделанная из драгоценных камней и мрамора, украшенная золотыми браслетами и серебряными цепочками.

— Да, — медленно покачала головой Келайла, — но она тоже радовалась и печалилась, заботилась о котике, спорила с принцем Эли.

— Это были мы, а не она! — топнула ногой Кейла.

— Но король Эррис и королева Ариссия! Они любят ее, а не нас! Они так мечтали о дочери, и получили ее. А теперь мы отнимем у них любовь? Получится, будто она умерла…

В тишине было слышно, как громко мурлычет Котик, ходя под ногами. И на минуту он останавливался у ног Келайлы, а потом отходил — потереться о каменную юбку Эрлы. Пел ей песенку, подаренную одной сестрой — другой своей сестре. И на его шее переливалась лента-подарок.

— Как все запуталось, — вздохнула Лейла.

— Что же нам делать? — спросила Кайла.

А Кейла молчала, теребя русую прядку волос — таких обыкновенных.

Потом она взяла за руку младшую сестру и увела в сторону, сворачивая за высокие полки. Поднимая головы, они вдвоем посмотрели в прекрасное лицо каменного мастера.

— Мастер Сенур, — сказала Кейла, — ты дал нам прекрасный совет и вот — мы живы и дышим, разговариваем. Помоги нам еще! Что нам делать, как быть?

Но мастер молчал, потому что там, наверху, спал спрятанный в кармане принца Эли осколок разбитой шкатулки, последнего изделия доброго мастера, который так любил все живое, что умел оживлять драгоценные камни и золото своим мастерством. Нет, шкатулка была не последним его творением, но никто, кроме двух братьев, не знал, что он создал еще, перед тем, как Асур заколдовал доброго брата.

— Мы должны решить сами, — вздохнула Келайла.

— Тогда я оставляю Эрле свои прекрасные волосы, — вдруг сказала Кейла. И заплакала, так было ей жаль дивных агатовых волос.

Заплакала и Лейла, но тут же кивнула, прошептав:

— Пусть глаза Эрлы остаются такими же синими, как были мои.

— Ну что же, — Кайла улыбнулась, очень храбро, хотя губы ее дрожали, — так и быть, я проживу без своих прекрасных губ, которые юноши называли бутоном розы.