Лейла, Кайла, Кейла и Келайла [СИ]

— Спасибо, друзья. Не думал я, что придется мне снова дышать, говорить, работать руками, слушать, как в груди стучит сердце. Не думал, что где-то осталась хоть часть моей души, вложенная в славную работу. Но вот, малый осколок, который кто-то сберег. Вы говорите — молодой принц Эли? Надо сказать ему спасибо.

— Далеко придется бежать, — ухмыльнулся Крыс-Прогрыз, расправляя обтянутые кафтанчиком плечи, — пока наш храбрый кот удирал по моей норе, я еще немного послушал.

— Но-но, — промурлыкал Котик, выставляя заднюю лапу, чтоб ее облизать, — я не удирал, а выполнял поручение мастера!

— Не ссорьтесь, — попросил Сенур, — я слушаю, уважаемый Крыс.

— Эли уехал. Вместе с девчонкой Эрлой. А увез их толстый и страшно хитрый лекарь. Нет, не страшно хитрый, а просто хитрый, потому что я — Крыс-Прогрыз, не боюсь никого, не страшусь ничего!

Котик очень громко фыркнул, но ничего не сказал — был занят другой лапой.

Улыбка Сенура померкла. Он бережно положил на стол осколок и задумался. Конечно, нужно вернуть Эрле жизнь. Но сейчас ближе находятся другие, кому тоже нужна его помощь. Четыре сестры, которых забрали под стражу, три красавицы и маленькая Келайла с горячим живым сердцем. Теперь осколок находится у Сенура, не даст закаменеть. И нужно попытаться выручить девушек.

Он встал, забирая со стола осколок, сунул его в карман на груди, как раз напротив своего сердца. Кивнул, слушая, как сердце мерно забилось, радуясь возвращенной жизни. И вместе с Котиком стал ждать, когда Крыс-Прогрыз одолеет тяжелую деревянную дверь, окованную железом, выгрызая ее вокруг железного засова.

Не так много прошло времени, Котик как раз успел вымыть четыре лапы, полосатую мордочку, белый живот и принялся за пушистый хвост, когда с грохотом вывалился из двери засов, выпуская пленника за пределы темницы.

Сенур шел по витым коридорам, всматриваясь и прислушиваясь. Все больше беспокоился, меряя шагами тесаные плиты сырого пола. Не слышно было из мастерских обычного рабочего шума, не доносились крики и звон кастрюль из огромной кухни.

Подойдя к распахнутым кухонным дверям, мастер осторожно заглянул внутрь, стоя сбоку, чтобы его не заметили. Но зря волновался. Над бескрайней плитой застыл ватным столбом пар, идущий от горячих кастрюль. А вокруг медленно передвигались молчаливые люди в белых одеждах — повара и поварята, так медленно, что на первый взгляд и не увидишь, как поднятая для шага нога опускается к полу, а рука протягивается к плите, держа поварешку. И с каждым вдохом все медленнее и плавнее становились не только человеческие движения, а все, что было вокруг. Тягуче выплывали на поверхность супа пузыри и застывали, словно это варится сахарный леденец. Зависал в воздухе просыпанный из дырявого мешка сахар — сверкающей хрустальной пыльцой. Толстый повар, что замахнулся длинной ложкой на присевшего поваренка, медленно опускал ее, словно под воду, а вот — словно окуная в густой кисель, и так и повисла ложка над сдвинутым на ухо белым колпачком мальчика.

— Плохо дело, — прошептал Сенур, касаясь пальцами живого осколка в нагрудном кармане. И оглянулся на своих спутников, боясь, вдруг и они застынут неживыми игрушечными статуэтками. Но Котик терся об его ногу, мурлыкал, как и положено толстому коту, а Крыс-Прогрыз, быстро поводя мордочкой, шевелил длинными усами, осматривая все вокруг.

Правильно, понял Сенур, на них не действует новое волшебство злого Асура, ведь Котик пришел из мечты пришлой девочки, а ловкого Крыса сделал сам Сенур, и сам же оживил, своим уважением и надеждой на его помощь.

— Надо идти к королю, — решил мастер, — и поскорее.

Никто не мешал им продвигаться наверх, в светлые королевские покои, люди, что встречались им по пути, двигались медленно, как будто засыпали на ходу, и не успевали даже повернуться вслед быстрым шагам. А из открытых в парк окон лились механические песенки механических птиц, которым было совершенно все равно, что творилось вокруг.

Широкими шагами Сенур взлетел по ступеням, толкнул изукрашенные двери тронного зала, прижимая к груди руку, чтобы сразу же поклониться.

— Здравствуй, король мой Эррис! Привет тебе, Ариссия, моя королева! Помните ли вы меня? Я мастер Сенур, что исчез, когда появилась у вас дочь, прекрасная Эрла…

И замолчал. Король сидел на троне, как подобает сидеть королю — держа в руках скипетр и державу, смотрел куда-то вдаль за плечо мастера (тот даже оглянулся на секунду, но никого не увидел), а рядом сидела на своем красиво украшенном троне добрая Ариссия королева, улыбалась неподвижной улыбкой, уставив невидящие глаза в лицо гостю.