Лейла, Кайла, Кейла и Келайла [СИ]

Ладно, подумал Эли, я тоже виноват в том, что она спит своим неживым сном. И если бы внезапные утренние гости не утащили хрустальный осколок, я бы его спрятал совсем далеко, может, закопал поглубже в землю, и вдруг Эрла проснулась бы. Но осколок пропал и теперь одна надежда на странного лекаря, вдруг он сумеет ее вылечить.

Время шло, дорога ложилась под копыта и стелилась под скрипящими колесами. Эли мурлыкал песенку, оглядываясь на спящую Эрлу, а впереди покачивалась спина Руассы, который, проезжая очередные ворота, показывал стражникам подорожные документы и ехал дальше, встряхивая поводья и казалось, все сильнее торопился.

И вот показались последние ворота. За ними кончались парковые деревья, растущие вперемешку с деревьями лесными — теми самыми, за которыми приглядывала бабушка Целеста, разговаривая в темных ельниках и светлых дубравах с дикими цветами и живыми птицами. И начиналась сама Страна Камней, с ее огромными каменистыми равнинами, прорезанными глубокими ущельями.

Руасса выехал за ворота, остановился, поджидая повозку принца. Тот встряхнул поводья, колеса заскрипели, пересекая невидимую границу между высокими каменными стенами.

Повозка принца выехала под яркое солнце, которое лениво готовилось скатиться к горизонту, давая луне побыть главной, пока оно дремлет над краешком плоской границы неба и земли.

И в тот же миг белые одежды лекаря расцветились яркими красками, словно его плащ был сшит из радужных перьев павлина, а тюрбан исчез, сменяясь драгоценным обручем поверх блестящих черных волос, обрамляющих бледное, холодное, как лед, красивое лицо.

Это же мастер Асур, ахнул принц, раскрывая рот от удивления. Но ничего сказать не успел, потому что фальшивый лекарь приказал ему, все еще притворяясь Руассой, а сам уже разворачивая повозку обратно:

— Твое дело, принц, довезти Эрлу в свое королевство в целости и сохранности. Езжай. И ждите меня там, а я завершу важные дела и вернусь, чтобы вылечить милую Эрлу, которая станет главной драгоценностью теперь уже вашего королевства.

Он засмеялся в сторону, потом важно кивнул принцу и снова въехал в ворота, крикнул лошадям, подгоняя. А принц остался снаружи, растерянно глядя, как высокие ворота закрываются, оставляя его с Эрлой снаружи.

Принц Эли не знал о том, что уговор Асура с королем Эррисом вступил в силу, как только принцесса покинула пределы дворцового парка. И что за воротами, которые закрылись у него перед носом, медленно и неумолимо все живое стало превращаться в искусно сделанные мертвые вещи: трава, бабочки и насекомые, маленькие водяные змейки в ручьях, лесные деревья в рощах и дубравах бабушки Целесты. Нежные лесные цветы и даже маленькое лесное зверье, что испокон веку жило под сенью старых сосен и вековых лип.

Но то, что увидел Эли, конечно, очень сильно обеспокоило его. Добрый лекарь Руасса с его розовыми ручками и белым тюрбаном превратился в холодного мастера Асура. Наверное, если бы я проглотил эти розовые таблетки, я бы и не узнал, что Асур меня обманывает, и не только меня, а всех вокруг, думал Эли, расхаживая вокруг повозки и сжимая кулаки. А еще думал — так что же мне теперь делать?

Он уже подбегал к воротам, стучал в них кулаками, кричал стражникам «Эй» и еще «Отворите немедленно принцу Эли-Манита-Амиру!». Но те лишь посмеялись из-за высоких створок.

— Дела, — высказался принц и плюхнулся в мягкую траву на обочине дороги.

Конечно, ему ужасно хотелось просто поехать домой. Ведь там отец, он намного умнее и старше, пусть бы решил все проблемы, которые наворотил его сын. Но Эли тут же рассердился на себя за трусость. Значит, размахивать осколком, командуя непослушной девчонкой — я могу, а исправить все, что натворил, так сразу, папа, помоги, сделай!

И принц решил немного посидеть и подумать, вдруг пока солнце в небе, а месяц дремлет, ему в голову придет светлая мысль. Или просто случится что-то новое.

А в это же время старая Целеста месила тесто для сладких пирогов. Подсыпала просеянную муку, добавляла пахучую ваниль и легкую, как пыльца, корицу, сыпала желтый имбирь, от которого щекотало в носу. Покручивая тесто длинной деревянной ложкой, мурлыкала песенку, чтобы мука хорошо разошлась, смешиваясь с простоквашей и медом.

Один раз, замолчав, прислушалась, беспокоясь. Как-то слишком тихо сделалось за окном, наверное, серый соловейко, что веселил ее славной песенкой, улетел в близкий лесок, поклевать там мелких жучков, подумала Целеста, и еще подумала — он скоро вернется.