Лейтенант

Для того, кто стремится по-настоящему познать их, имена вещей не сводятся к словам: пробелы между ними не менее важны. Выучить язык – не значит соединить «две любые точки общей прямой». Это значит – окунуться в мир другого человека.

Чтобы понять движение небесных тел, необходимо оставить позади все, что знаешь. Пока не взглянешь на свой мир извне, со стороны, ни за что не увидишь, как взаимодействуют все его части.

Благодаря Тагаран он смог мельком увидеть, что всему отведено свое место. И его страшила мысль, что этим все и ограничится – мимолетным проблеском.

Часть четвертая. В их числе

Потом Бругден приполз в поселение с полуметровым обломком копья в груди. Рук узнал об этом от полкового посыльного, который, тяжело дыша, прибежал к нему в хижину.

– Егеря ранили, сэр. Ему недолго осталось.

Он так запыхался, что с трудом выговаривал слова, но в его голосе сквозило радостное волнение: «недолго осталось» – для этого раскрасневшегося, розовощекого юнца то были просто слова.

Рук воспринял новость безучастно. Удивило его лишь то, что он ничуть не удивился. Когда он услышал эту весть, внутри него, там, где некогда жило счастье, а теперь осталась лишь пустота, что-то окаменело. Для него то волшебное, невероятное время уже закончилось. Вполне естественно, что и для остального мира оно подошло к концу.

– Майор Уайат просит доложить, – посыльный зажмурился, стараясь ничего не забыть, – чтобы лейтенант Рук изволил явиться в казармы к шести часам вечера, сэр, и выражает свое почтение, вот.

Рук задумался: не сказаться ли больным, велеть мальчишке передать, что «лейтенант Рук выражает свое почтение, но он занемог».

Нет, майора Уайата так просто не проведешь.

– Сэр, мне велено доложить, что это приказ, – прибавил посыльный, – и что лейтенант Рук обязан явиться… – тут он осекся, стараясь припомнить слова майора, – …одним словом, во что бы то ни стало.

* * *

Мрачная весть накрыла поселение подобно паводку, и настроение в казармах стояло хмурое. Бругдена наделили полномочиями солдата, хотя он и свободным-то не был. Всем присутствующим это с самого начала пришлось не по душе, как и сам егерь. Но все понимали: теперь уже ничто не будет как прежде, ведь Бругден лично прислуживал губернатору.

Силк был в центре внимания. Он, казалось, уже успел выяснить все подробности.

– Егеря отправились в так называемые Земли кенгуру, что недалеко от залива Ботани, – рассказывал он. – Там увидели, что к ним крадутся туземцы с копьями в руках, и забеспокоились. Бругден им говорит: «Не бойтесь, я их знаю».

В комнате стало тихо: все смотрели на Силка, будто видели ту сцену, что он так живо обрисовал. Но у Рука в голове мелькнула мысль: откуда Силку знать, что все было именно так?

– Кладет ружье на землю и начинает что-то им говорить на их языке – видимо, успел подхватить пару слов, как и некоторые из присутствующих. И тут один из них выскакивает из-за поваленного дерева и без предупреждения бросает в Бругдена копье – прямо в бок. Там оно до сих пор и пребывает.

Он огляделся, точно ждал рукоплесканий.

– Ну и… – Уилстед не мог подобрать нужных слов.

– Ах, да – он еще жив. Копье вошло промеж ребер, но на месте его не убило.

Все сидевшие за столом зашевелились – облегченно, отрезвленно и даже… неужели разочарованно? Насилие ободряет. Когда его жертвой становится кто-то другой, кровь вскипает в жилах, все вокруг обретает своеобразный лоск.

Рук поразился резкости собственных суждений.

Силк еще не закончил.

– Да, он еще жив.

Он говорил как бы между прочим, и слушателям приходилось наклоняться поближе.

– В итоге он, конечно, умрет. Хотя смерть едва его не миновала.

– Вот же бедолага, – шепнул Руку сидевший рядом Тимпсон. – На его месте мог оказаться любой из нас. Помяни мое слово, теперь назад дороги нет.

Но тут Силк повысил голос, перекрикивая общий гам.

– Одного из местных привели в лазарет. Он сказал, что за любой попыткой вынуть копье немедленно последует смерть.

За столом воцарилось молчание. Рук ощутил где-то глубоко внутри гнетущую, потаенную и неотвратимую тоску, похожую на копье, что проткнуло Бругдена. Должно быть, ему нестерпимо хочется вырвать его из груди. А ведь это хуже всего – знать, что нельзя. И сгинуть вот так, чувствуя его у самого сердца – врага, что ближе возлюбленной.

«Егерь». Уж не это ли слово убило Бругдена?

– Варунгин осмотрел копье, – продолжал Силк, – и без малейших сомнений заключил, что виновен некто Карангарай, из племени залива Ботани.

Рук и раньше слышал от Варунгина о человеке по имени Карангарай. Быть может, виновник даже приходил вместе с другими к нему в хижину посмотреть, как Варунгин изображает майора Уайата.

Рук кожей чувствовал наполнивший комнату гнев, словно сквозняк или повисший в воздухе запах. Он забился в угол в самом конце длинного стола. Как бы ему сейчас хотелось оказаться в своей хижине, и чтобы свеча отбрасывала теплый свет, и чтобы настал вчерашний день, и чтобы Бругден расхаживал по округе, как и раньше, без копья меж ребер…