Лейтенантами не рождаются

Я часто вспоминал свою школу, свой десятый класс. С особым уважением и любовью вспоминал нашего завуча — Хайновского Петра Юлиановича. Он преподавал математику в старших классах и имел прозвище «радикал». Оно было связано с извлечением подкоренного выражения из квадратного корня. Все ученики его очень уважали за честное отношение к ним, справедливую оценку знаний. Он никогда не повышал голоса ни на учеников, ни на учителей. Одет по тем временам был скромно, но очень аккуратно. Впоследствии, когда я окончил институт, успешно защитил диссертацию, стал деканом одного из крупнейших экономических факультетов в стране, я всегда следовал традициям Петра Юлиановича — к студентам относиться как к своим коллегам, никогда не проявлять неприязни, даже если что-то и не нравилось в их поведении, не повышать голоса в разговоре и даже при нравоучениях, на экзаменах и зачетах быть справедливым, стараться уточнить, что студент знает, а чего не знает. И если студент знает все-таки больше, чем не знает, по тем вопросам, на которые отвечает, оценку ставил ему положительную и не занижал ее. Обычно наказывал только тех студентов, которые «шпаргалили», вырывая страницы из учебников. Позже, уже в более зрелом возрасте, на экзаменах разрешал открыто пользоваться учебниками и за это не снижал оценки. Все преподаватели должны понимать, что студент всегда может их «провести» на экзамене, а поэтому проще дать ему возможность открыто посмотреть в учебник и найти то, чего он не знает, а дело преподавателя — дополнительными вопросами уточнить его знания, не устраивая при этом «экзекуции», не задевая самолюбия.

Часто вспоминал нашего военрука Кобелева Алексея Васильевича, он много нам дал в подготовительный период перед службой в армии. Мы часто ходили в походы, знали стрелковое оружие: станковый и ручной пулеметы, много стреляли в тире из малокалиберной винтовки, умели «читать» карту, ходить по азимуту. Учитывая, что мое пребывание в военном училище было кратковременным, поэтому все «азы» военной подготовки в школе под руководством А.В. Кобелева были просто неоценимы. Он сам прошел хорошую школу, участвовал в боях на Халкин-Голе и в Монголии против японских милитаристов и понюхал пороху в войне с белофиннами. В Отечественную войну с первых дней воевал на западном фронте. Далее я не раз буду вспоминать о нем.

Аккуратности немцев можно было позавидовать. Транспорт прибыл, как было ранее сказано, ровно через три дня. Во двор госпиталя для военнопленных был проложен специальный железнодорожный «тупик» на пять товарных вагонов.

У нас с Макаровым были причины для беспокойства, оба были лежачие больные, он находился в гипсе, как в скафандре, а у меня большая рана под правым коленом очень медленно зарастала. Все было элементарно просто, нужно было хорошее питание и своевременная обработка ран, но, к сожалению, плен — не курорт и даже не наш советский фронтовой госпиталь.

Из разговоров полицаев, власовцев и солдат из зондеркоманды мы знали, как только нас переведут в пересыльный лагерь, там всех рассортируют: одних — в рабочие команды, других — для разминирования различных участков и проведения опасных работ во фронтовой полосе на строительстве оборонительных сооружений. Специально отберут военнопленных для различной работы в самой Германии, а оставшихся, как балласт, направят на уничтожение в концлагеря, скорее всего в Польшу.

Мне удалось уговорить санитара, чтобы он нашел во дворе палку и выстрогал для меня трость. Около кровати я уже двигался, а ходить по комнате без палки не решался. Рана в основном из-за питания заживала медленно, так как кормили плохо. Но научиться ходить было необходимо. При переводе из лагеря в лагерь, если поставят в колонну и будешь отставать или не сможешь идти, на тебя вначале спустят собак, они будут хватать за руки и за ноги, и ты невольно попытаешься догнать колонну, а если тебе не удастся это сделать и ты упадешь, солдат, замыкающий колонну, выстрелом в голову оставит тебя валяться на дороге или в кювете. Об этом знал каждый, но не все могли добраться до места назначения. Пристреленных при конвоировании пленных обычно находили местные жители и тут же хоронили в безымянных могилах. Сколько таких захоронений, никто не знает, а сколько погибло на «минных» полях из-за неразорвавшихся авиабомб? Много, очень много!

Погрузка в транспорт прошла без приключений, если не считать, что произошел один побег. Работавший санитаром в госпитале наш военнопленный к побегу готовился давно, все выжидал удобный случай, и он ему подвернулся.

Когда вагоны были поставлены в тупик и началась погрузка раненных военнопленных, полицаи и охранники выходили с различными вещами в ворота мимо охранявших немцев, те им не препятствовали. Видимо, между ними существовали какие-то определенные взаимоотношения, скорее всего, через полицаев немцы вели свой «гешефт» (торговую сделку), осуществляли с местным населением обмен одежды и обуви, снятых с убитых и умерших пленных, на сало, самогон и другие продукты питания.