Лейтенантами не рождаются

На дополнительную кормежку каждый из нас, если удавалось, подрабатывал как мог. Володя Гранкин приносил цветные прокладки из цинковых коробок от боевых патронов. Я ухитрялся красть нитки из грузовиков и оргстекло из кабины. Из цветного войлока мы шили тапочки, колодки для их пошива я сделал в мастерской. Сбывал их Володя Гранкин цивильным немкам. Делали мы и красивые наборные мундштуки, заготовки для них выполнял Илья Петрович, а завершали обработку вечером у себя в бараке. Готовые изделия сбывали пленным французам. Они жили сравнительно хорошо, им присылали посылки из дома через общество Красного Креста.

Американцы с англичанами форсировали Ла-Манш, так как был открыт второй фронт, и немцы были взвинчены до предела. Народ уже понимал, что война проиграна, но гражданские немцы все еще надеялись на чудо, которое обещал Геббельс. Надежды, видимо, были связаны с чудо-оружием — атомной бомбой. Немцы были близки к ее изготовлению, но авиация союзников вывела из строя все их лаборатории по производству пушечного плутония.

В ответ на бомбежку союзников немцы пытались отвечать налетами Фау-1 и Фау-2. Стартовые площадки этих установок находились где-то недалеко от нашего барака, и иногда по ночам мы видели огненный след запуска немецких реактивных самолетов-снарядов.

В хороших, дружеских отношениях со мной были Исаев Семен Петрович, старший лейтенант, и Бычков Михаил Константинович. Впоследствии, осенью 1945 г., мы вместе проходили «фильтрацию» в 1-й Горьковской дивизии НКВД в Белоруссии на станции Опухляки..

Наступила радостная пора, но и очень тревожная. Наши союзники начали активные действия на севере Франции. Настроение немцев по отношению к нам стало меняться. Те из солдат, которые воевали на восточном фронте России, пытались дать нам понять, что на фронте они не зверствовали — это был удел «СС». Гражданские немцы проявляли сочувствие, но все равно все боялись гестапо, так как в их среде почти каждый второй был осведомителем. И чем хуже становилось положение на фронтах, тем сильнее свирепствовало гестапо.

В это время один из цивильных мастеров особенно старался сблизиться с Володей Гранкиным. Каждый день давал ему информацию о продвижении союзников в глубь Франции, говорил о том, как немцы не хотят войны. Однажды он передал записку якобы от Русского центра из Франкфурта-на-Майне. В записке так называемые восточные рабочие предлагали объединить усилия, вместе с ними поднять восстание и начать боевые действия при подходе союзников к городу. Володя поделился своими соображениями с Емельяновым Ильей Петровичем, и они вместе задумали план действий, но об этом не сказали даже мне. Через мастера, передавшего записку, они попытались наметить план совместных действий с Русским центром, однако все скоро рухнуло. Немец оказался провокатором и сдал Володю и Илью гестапо. Где и как они погибли, неизвестно, вероятнее всего, их сожгли в крематории в одном из лагерей военнопленных. Так я потерял своих близких друзей. Деталей я не помню, только знаю, что от них из тюрьмы пришла записка, в которой они предупреждали, что немецкий мастер — провокатор и нужно от него избавиться.

В один из сильных дневных налетов американцев немца прибили арматурным прутом и засыпали в воронке. Возмездие состоялось.

Однажды у немцев настроение вдруг поднялось, оказывается, в Арденнах, на севере Франции, их войска изрядно потрепали наших союзников. Положение англо-американских войск становилось критическим, и от полного разгрома их спасло наступление наших войск на восточном фронте.

Вскоре наши союзники «пришли в себя», поскольку немецкое наступление приостановилось. Начались интенсивные бомбежки немецких городов тяжелыми бомбами с предварительным поливанием напалмом. Города горели, из подвалов домов и развалин шел трупный запах, а зарево пожаров ночью можно было наблюдать со всех сторон.