Лейтенантами не рождаются

Прошу читателей извинить за мое отступление от того периода времени, когда я находился в рабочей команде Германии в завершающей стадии одной из самых кровавых войн на земле.

Огненное кольцо в 1944 г. со всех сторон приближалось к границам «Великого Рейха», и эту петлю вокруг Германии чувствовал каждый немец как на своей шее. Но любопытно было наблюдать за немцами, понимавшими, что пришел крах и война уже проиграна: рабская покорность и вера своему фюреру, особенно у молодежи, была фанатичной.

В наш блок зачастили власовские офицеры, приносили свои газеты, различную пропагандистскую литературу, но сами агитацией не занимались. Им, видимо, хотелось поточнее знать наше настроение и можно ли будет найти поддержку у нас в случае военного краха Германии.

Обстановка на фронтах быстро менялась, восточный и западный фронты активизировались, в Африке немцы были окончательно разбиты. Командующий войсками фельдмаршал Роммель — «лиса пустыни» — бросил свои части на милость победителей — американцев и англичан, а сам ночью на самолете бежал в Германию, впоследствии вынужден был застрелиться.

Немцы с приближением фронтовых действий к самым границам Германии, а в некоторый местах и с их ведением на территории Германии впервые почувствовали себя очень неуютно в своем любимом рейхе.

В Германию были вывезены для работы более пятнадцати миллионов гражданских лиц со всех завоеванных стран Европы. Только с оккупированных территорий Советского Союза немцы угнали в рабство около пяти миллионов человек. В границах рейха в этот период находилось несколько миллионов военнопленных солдат и офицеров Советской Армии и наших союзников. Кроме этого в Южной Германии была сформирована власовская армия, в рядах которой было более пятисот тысяч хорошо обученных солдат и офицеров.

Вся эта масса иностранцев представляла большую угрозу стабильности внутри страны. Началось массовое истребление военнопленных, крематории в концлагерях работали круглосуточно, но не успевали сжигать трупы. Тогда немцы при помощи рабочих команд из военнопленных стали укладывать трупы штабелями вперемежку с дровами, обливали их бензином и поджигали. По рассказам очевидцев, запах горелых трупов распространялся на много десятков километров.

Вот в такой обстановке мы жили, но в душе, конечно, надеялись на лучшее.

Однажды на территорию рабочей команды, где мы работали, пришел полк специальных войск для ведения химической войны. Установки со специальными баллонами расположились под деревьями по всей зоне. Такое соседство не сулило ничего хорошего. Гражданские немцы, которые находились вместе с нами, были очень напуганы. Все понимали, что если союзники совершат воздушный налет на станцию, то бомбовый «ковер» накроет и нашу территорию.

К счастью, нас построили и увели в барак, поскольку до конца рабочего дня было еще много времени. Мы почувствовали тревогу, понимая, что должно произойти какое-то событие.

После обеда к нам пришли взволнованные солдаты, криками стали заставлять нас делать бессмысленную работу: разбирать нары, выметать сор, чистить плац. Вскоре пришел комендант и объявил, что нас всех переводят в другой лагерь. Во двор въехал длинный грузовик, крытый брезентом, нам было приказано взять с собой одеяла и лезть в кузов машины. Кое-как, стоя, как сельди в бочке, мы разместились под брезентом между высокими бортами кузова.

Куда нас везут, мы не знали. Вскоре мы поняли, что едем на запад. Позади остались города Ханау, Ашафенбург, Франкфурт-на-Майне. К вечеру мы приехали на какой-то военный аэродром, до нас здесь работала греческая рабочая команда. Все греки погибли при налете англо-американской авиации в бараке, где жили. Видимо, налет был ночной и всех их застал врасплох, а возможно, охрана испугалась, что во время налета они все разбегутся и не позволила им покинуть барак и укрыться в старых воронках от разрывов бомб. Тяжелая бомба, вероятно «пятисотка», угодила в барак и все люди внутри погибли. Утром нас заставили разобрать завал, вытащить трупы и захоронить в одной братской могиле в большой воронке.

Аэродром был большой, взлетные дорожки грунтовые, все поле покрыто воронками. Вдали виднелся ангар, около него стояло несколько истребителей, покрытых маскировочной сетью. Нас разбили на звенья, дали лопаты и отправили засыпать воронки. Днем американцы еще раз накрыли аэродром «ковром». Мы недоумевали, зачем это было сделано? Все поле перепахано разрывами бомб и непригодно для взлета и посадки самолетов, сверху это хорошо видно. Может быть, они нас приняли за немцев и решили дать нам «прикурить», разогнать, чтобы мы не занимались восстановительными работами?

Среди пленных постепенно начались тайные переговоры о подготовке к побегу, сколачивались группы по три-пять человек. Был и лидер, которому верили, все его указания выполняли беспрекословно и на работу старались попасть в свое звено.