Лекарство от скуки (СИ)

— Чтобы уйти?.. — Как-то неуверенно предположила я и крепко зажмурилась, пытаясь привести мысли в порядок. — Не люблю проигрывать! — Зло рассмеялась, пытаясь пояснить своё замешательство. Глаза раскрыла, а Громов на меня в недоумении уставился, продолжения ожидая. — Я думала, что всё просто будет. Что приду, что ты ошибки свои признаешь, что всё к моим ногам бросишь, как бы банально это ни звучало. — Дрожащие губы поджала. — А ты… то ли изменился, то ли всегда таким был… нерешительным и жалким. — Скривилась в отвращении. — Держишься за юбку своей жены и отпустить боишься, потому что пропадёшь. Тут же! Возможно, даже со мной… — Горько усмехнулась. — Смотришь на меня и жалеешь о том, что жизнь так бездарно прошла. Понимаешь, что могу тебя удивить, что скучно не будет! Но всё, на что тебя хватило, так это пьяный перепих после корпоратива!

— Тебя не хватило даже на это. — Проговорил он тихо, а я рассмеялась. До слёз. До злой дрожи в ладонях.

— Громов, ты так напивался в тот вечер, будто на эшафот идёшь! — Проговорила, словно выругалась. Впрочем, слова действительно не соответствовали грубым мыслям. — Поверь, трезвый Татарин мне импонировал куда больше. И смотрел он по-другому. Жадный. Голодный. Горячий! Женщина любит, чтобы её завоёвывали!.. а не принимали как должное…

— Ты пришла рассказать мне о своих приключениях в постели?

— Что ты! Боюсь тебя этими рассказами утомить! — Отмахнулась, отнекиваясь. — Я пришла… я пришла, чтобы… не знаю… в глаза посмотреть, что ли… чтобы разглядеть там то, что так долго искала. И мне даже казалось, что я вижу это. Сожаление об упущенном времени. Желание что-то изменить. — Замерла, ожидая каких-то его ответов, но это ожидание поглотила тишина, и я нервно сжала кулаки. — Господи, да поступи ты как мужик, Громов! В кои-то веки поступи как мужик! Ты или прогони меня, или скажи, что я ошибаюсь, что не так поняла! — Взорвалась, не стерпев его молчания. — Скажи, что нужна или пожелай пропадать пропадом! Неужели… — С места подскочила. — Неужели ты её любишь?.. — Мученически скривилась.

— Она беременна от меня.

— Кого и когда это останавливало?! Кого и когда?!

— Это мой ребёнок, Наташа, и не тебе решать…

— А меня? — Перебила я Громова своим безумным шёпотом. — Меня ты любишь? Или, быть может, любил? Когда-нибудь!

— Любил и люблю. Но мне хватает здравого смысла не портить тебе жизнь своим в ней присутствием.

— Как это благородно! — Зло вскинула я руки.

Громов моё возмущение выслушал, паузу выдержал. После из-за стола встал и вплотную приблизился. Руки к лицу моему протянул и всё медлил, медлил… едва не до истерики доводил этим. Спустя вечность, казалось, линии подбородка губами коснулся. Едва ощутимо, непозволительно нежно. И словно сердце оборвалось и ухнуло вниз с сумасшедшей скоростью, такое облегчение я в тот момент испытала. Глаза прикрыла, близостью наслаждаясь, к рукам его сама льнула, их тепло впитывая, запоминая.

— Ты совсем не изменилась. — Прошептал он, не пытаясь утаить улыбку, и осторожно губами моих губ коснулся. Замер, дрожащее дыхание улавливая, щекой к щеке прижался. — Хорошая девочка Наташа из образцовой семьи. — Проговорил с болью. — Маняще красивая. Непозволительно доверчивая. Даже представить не можешь, как скучал по тебе. На горло себе наступал, отталкивая снова и снова. Смотрел и понимал, что не достоин, что по глупости и неопытности ты возвращаешься всякий раз. — Шеи легко кончиками пальцев касался, поглаживая, голосом тихим убаюкивал. — Оттолкни меня. Сама. Сейчас. — Проговорил словно в агонии, а я поняла всё и обеими руками в воротник его сорочки вцепилась, даже на миллиметр отступиться не позволяя. — Не хочешь… — Потянул он с горьким сожалением. — А я был уверен, что справлюсь. — Выдохнул, сжимая меня всё крепче и крепче. — Что обязательства меня удержат, обещания… Подпустить тебя так близко было большой ошибкой. Возможно, самой главной в жизни.

— Громов, ты что такое сейчас говоришь?

— Так и не поняла, Наташ? Так и не поняла… Я и женился-то, чтобы по рукам и ногам себя связать. Чтобы мысли не было за тобой броситься, найти, вернуть! Знал, чувствовал, что придёшь. Однажды, рано или поздно, а всё равно придёшь! Надеялся, что к тому моменту охладею, стану чёрствым и циничным. Что смогу сказать твёрдое «нет», которое ты, наконец, услышишь. Что ты влюбишься, надеялся. Что когда-нибудь мы посмеёмся над собственной глупостью. Надеялся… а видишь, как оно получается.

— Громов, прими решение, я прошу тебя…

— Не сейчас. Жена вот-вот родить должна.

— Даже слушать не хочу. — Устало пробормотала я и Громова от себя оттолкнула. На стул, который выдвинула до этого, опустилась, и как-то потерянно затрясла головой, отрицая происходящее.

Громов на колени передо мной встал, губами к моим ногам прижался, словно в просьбе. Снова потерпеть, ещё немного подождать. Снова, ещё! Снова, ещё!

— Даже слушать не хочу! — Хлопнула я его по плечам, прикасаться к себе не позволяя, с места подскочила и из кабинета вылетела.