Лехнаволокские истории

Можно протиснуть через скобу лом. Кантовать? Вдвоем не поднимешь, вчетвером не подступишься: лом — один единственный. Решили сходить к хозяйкиной даче и еще что-нибудь найти подходящее из подсобных орудий.

Возле домика Ефимовны обнаружили длинный пожарный багор и кривой худосочный ломик. И то хорошо.

Появилась и хозяйка, отыскала небольшую, но с виду крепкую тачку на двух колесах. На тачку можно было попытаться как-нибудь взгромоздить блок и подкатить его ближе к воде, а там уже, по закону старика Архимеда, — с облегченьицем.

Женька еще раз уточнил у хозяйки:

— Значит, как мы говорили: из баньки выходим — прямо, потом чуть наискосок.

— Ну да, — подтвердила свои утренние слова хозяйка.

С горем пополам и с помощью какой-то матери всепрошения они водрузили блок на тележку и покатили его по доскам, специально уложенным в качестве колеи, к озеру. Оказалось, нет ничего более простого, чем обыкновенная мужская смекалка, двигающая, когда нужно, и горы.

В мелком озерном песке тележка не грузла, и первый блок подтащили на заранее намеченное место без особых осложнений.

Когда, довольные, выбрались из воды, всем показалось строительство пирса делом плевым. До обеда наверняка управятся, ведь что осталось: кинуть еще три блока, на них лаги и сколотить помост. Да впятером за часа два элементарно сделают, радовались они, и триста пятьдесят рублей в кармане — первый, пусть и небольшой, учитывая, что он разделится на шестерых (включая пропавшего Суворова), заработок. И дальше не помрут, найдут еще какую-нибудь халтурку, и еще…

— Со мной, ребята, не пропадете! — уверял с энтузиазмом Женька, и мужики, веря в удачу, с надеждой строили планы на будущее. Нет, не может так быть, чтобы они приехали сюда, за тысячу километров в далекую Карелию из родной неньки-Украины, и им не повезло, — не может так быть! Они же не на танцы ехали, у них ведь почти у всех семьи, дети, им жить чем-то надо, им о завтрашнем дне детей своих думать надо, а какое оно будет это будущее — неизвестно. Пока одни надежды. А работать они могут, работы не боятся. С утра до вечера. И вечером. И ночью, если надо. Ведь здесь, в Карелии, нынешняя ночь ничем не отличается от дня — белая, молочная, — север!

Когда все четыре блока были уложены, вырисовывалась определенная траектория. Женька довольно прохаживался вдоль пологого берега — картина ему нравилась.

— Натянем веревку, — сказал, прикинув что-то. Натянули. Как и положено, у поворота один из них, двое по краям. По веревке Женька стал мастерить шаблон.

— В каждом деле все должно быть четко, — профессионально отмел он сомнения Малого насчет точности.

— Лучше ему не мешай, — посоветовал Саленко. — Он свое дело знает: сам себе дом в селе поставил.

— Дак дом и я себе, может быть, поставлю, — дерзко ответил Малой.

— Все равно не мешай. Ему главное — определиться.

Определялся Женька как всегда долго. Наконец созрел. По изготовленному им из двух планок шаблону, мужики стали вырубать в бревнах сектора, соответствующие нужному углу. Когда выпилили, вытесали и сложили на берегу, глянули с краю. Всем понравилось: идешь, как и нужно — прямо, потом незначительный поворот — и почти на середине самой заводи. И лодку можно свободно причалить, и воду ведром зачерпнуть.

— Кладем лаги на опоры! — скомандовал, налюбовавшись, Женька, и мужики, ловко подхватив бревна, понесли их к озеру. Два кинули у берега, два положили двумя концами на плиты.

— Блеск! — Женька уже возвышался на крыльце бани. — Как и требуется.

— Ой, ребята, ой! — вдруг услышали они бабий визг. Обернулись. Позади Женьки-бригадира — хозяйка. Схватилась за голову. У ее ног валяется ведро и выпавший из рук полиэтиленовый пакет. — Да что ж вы делаете-то?

— А что? — ничего не понимая, спросил Женька.

— Да я ж вам говорила, я же говорила тебе, Женя, чтобы настил шел от бани прямо! Прямо! А у вас? Что это за колено крутое? Зачем? Я что, еще и вертеться на пирсе должна?!

— Как же, — не понимая, чего от него хотят, хлопал глазами Женька. — Как вы и хотели: выходите из бани и прямо-прямо к озеру.

— Да не так прямо! — подскочила хозяйка к Женьке и стала спиной к двери бани. — А вот так, вот так: выхожу и пошла, пошла, — засеменила она вниз по склону, потом резко остановилась и развернулась. — А изгиб зачем?

Мужики недоуменно уставились на своего бригадира. Тот еще пытался втолковать хозяйке, что все сделано так, как она хотела, но Ефимовна не желала ничего слышать.

— Я вам такие деньги плачу: в городе за эти деньги люди месяц работают! А вы… Вы!.. Даже понять меня не можете!

Тут уж Женьке ничего не оставалось, как пойти на мировую. Он покраснел, но все-таки выдавил из себя:

— Хорошо, хорошо, не волнуйтесь, сейчас все переделаем так, как хотите.

Мужики дружно поддержали его, убедив хозяйку, что все будет в порядке. Тут и делов-то — раз, два и обчелся. Однако она все равно ушла, расстроенная, по дороге не переставая возмущаться.

— А если бы я вообще не подошла? А если бы не пришла?!

Женька сел на ступеньки крыльца бани, глубоко затянулся сигаретой.