Лексикон света и тьмы

– Вы ж наверняка подвал тоже хотите посмотреть, – говорит он и тянет на себя тёмно-коричневую дверь.

Я киваю, улыбаюсь вежливо и начинаю спускаться вслед за ним по ступенькам, в нос бьёт запах подвальной сырости. Стены из старого крошащегося кирпича. Внизу дверь внутрь подвала уже открыта, возможно, он спускался и специально открыл её перед моим приездом. В своё время всю эту дверь занавешивал огромный лист бумаги, на котором какой-то член банды нарисовал тоже дверь, но средневековую: косые планки, мощные железные рейки и кованые гвозди в виде выведенных тушью кругов, – а потом сделал в листе прорезь для дверной ручки. Поверху арочной двери шла надпись «Бандова обитель», а под ней сентенция о выпивке, которую я так и не сумел полностью расшифровать: «Если ты устал и обессилел, помни – стопарик […]».

Я оглянулся, входя в комнату, словно ожидая увидеть вторую картинку, ту, которая висела на обратной стороне двери: скелет с косой в руке и надписью поверх его черепушки «Добро пожаловать на праздник!». Низкий потолок давит, и я пытаюсь представить, как тут было тогда, где стояли предметы, о которых мне известно. Слева бар, у Греты и Яннике была там сцена театра. Две бочки и ещё множество вещей, которые я утром видел в Музее юстиции в Тронхейме.

Хозяин показывает мне пули, которые выколупал из стен во время ремонта. Потом объясняет, где были камеры узников.

Две тесные каморки, форму которых до сих пор воспроизводят своим расположением пыльные отверстия от шурупов и светлые следы от балок на стенах.

К как пластинки Кольраби, плававшие в обеденной похлёбке.

K как Комиссар, фамилия, кою ты унаследовал от отца, Исраэля Комиссара. Фамилия, неотличимая от звания многих из тех людей, которые тебя арестовывали, сортировали, распоряжались твоей судьбой, поскольку она, видимо, одного происхождения со словом «рейхскомиссар». Насколько я знаю, твой отец получил эту фамилию за то, что работал лесничим у русского царя.

К как Кошмары и как Клубы холодного воздуха, которые поднимаются из подвала дома на Юнсвансвейен, 46, заставляя Эллен остановиться. Ей необходимо спуститься вниз, потому что там сохнет её блузка. Служанка ушла гулять с Гретой, Гершон на работе, а Яннике в школе. И Эллен останавливается наверху лестницы, раздумывая, что надеть вместо этой блузки, а может, и вовсе на улицу не ходить, забраться на второй этаж и полежать там, отдохнуть. Но это ведь как-то глупо, да?