Лекции по искусству. Книга 3

Они были такими же, как и мы! Но в отличии от нас строили хорошо, потому что очень верили, что они не тысячелетний Рейх строят, а вечный. Им внушили как следует, что они завоевали навсегда, они здесь навсегда и город они строят навсегда! И провинция такая же, как и столица. Это Империя! Всюду. Какие у них были дороги! Мы же сейчас по этим дорогам ездим. Есть же аэросъемка этих дорог. Подсчитывали, что если распрямить римские дороги, то ими можно обернуть земной шар несколько раз. Они же булыжники — вот такой величины, загоняли! Им же сносу нет. Когда Хрущев строил Рублевку, он знал, что ничего дальше не будет. Он говорил всем: что все будут жить при коммунизме, а сам знал, что не будет ничего. Если бы он знал, что будет коммунизм, он бы такие дома не строил. Он бы не строил бараки улучшенного типа. Он строил бы, как минимум, римские инсулы. Ведь это же не сознательно. Это бессознательно. А вот мы сейчас туда переселим тех, а еще и этих, и пусть себе живут! А потом будет коммунизм. А рассчитаны-то они на двадцать лет жизни… А когда римляне строили, они рассчитывали на три тысячи лет. Еще и очередь стояла, чтобы снести одну баню и поставить другую. Пусть тема их мира была предъявлена, как театр, но он был рассчитан на века. Они были строителями и строили государство. Я надеюсь, что убедила вас в этом.

Я ведь многого вам не рассказываю — у нас нет курса. А так. Это портрет Цезаря и подлинный портрет Клеопатры — он идентифицирован.

Один из портретов Клеопатры

Цезарь

Я видела несколько портретов Цезаря. Он был очень тяжело болен, у него был рак желудка на нервной почве. И он, как величайший политический стратег понимал, что республике пришел конец, что при такой большой территории она должна иметь единое управление, что губернаторы должны быть из единого центра и без этого никак не обойтись. Возьмем его старого товарища Катона. Он сделал его генерал-губернатором Испании, в Утике, после чего его стали называть Катон Утический. А что с ним делать, если весь Рим говорит: «Клянусь семьей Катона!» Потому что он честный и взяток не берет. И тот стал слать ему письма. Открытые. А вы знаете, что такое открытое письмо другу? Это значит читать будут все. Откуда я это все знаю? Есть гениальная работа «Катон Утический», великого немецкого исследователя Бюхнера, в которой он описал всю эту историю. Он просто гениальный публицист. А немецким источникам можно доверять полностью. Вы же знаете, что такое немцы догитлеровской науки. Это люди, которые всю жизнь сидели и капали, капали, капали. Он пишет прямо «А что ему было делать с Катоном? Он мешал, его и отправили генерал-губернатором». И он в своей работе приводит эти письма. Тот пишет Цезарю такую публицистику: «Республика умрет вместе с Катоном», «Ты предал республику», «Катон и республика — близнецы-братья». Вот такими словами. «Когда Катон умрет, умрет и республика, все будут говорить, что Катон трус. Нет, Катон не трус, но Катон не может пережить краха республики». Катон же не дурак и понимает, куда Цезарь клонит, а тот особо и не скрывает. Я вам это рассказываю, чтобы вы оценили, что такое их театральность — она страшная, она им жизни стоит, но они по-другому не могут. Есть портрет Катона с женой, так я должна сказать: о-о-о, страшная женщина была — квадратное лицо, руки как лопаты.

Катон с женой

Она такая была! Сыновьям угрожала. Он был похож на такого поручика — нос лопаточкой, носогубные складки глубокие и вид расстроенного мужичишки, а она такая здоровая. И у них такой двойной портрет, на котором ее здоровая лапа лежит на его хрупком плече. Так вот, когда она стала вдовой, то через нее шел весь заговор против Цезаря.

Когда читаешь все материалы, связанные с Цезарем, то становится понятно, что он стопроцентно знал обо всем. И мало того, о заговоре знали все. Ему записки передавали, но он их даже не читал. Как-то Цезарь зашел к знаменитому жрецу, который предсказал ему смерть в марте, и сказал: «Ну что, видишь, март пришел, а я еще жив». Это же все публично, все эти слова знают, а тот ему ответил «Пришли, но не прошли». И он приходит в Курию, садится в пурпурной тоге — провокация уже полная, и сидит так. А сенаторы — я цитирую — обступают его. Сенаторам полагался такой кортик, который они должны были при входе оставлять. А те обступили его не для поклонения, а чтобы убить. И каждый нанес удар. Ему было нанесено 24 ножевых удара, потому что пришли только 24 человека. И Цезарь даже не выдохнул, а встал и расстегнул тогу, но не для того, чтобы было легче дышать, а, чтобы красиво упасть. Потому что главное — последняя реплика актера. И он «на сцене». Закон последней реплики. И они все готовили эту последнюю реплику — тот, кто играл по правилам римских трагедий.