Лекции по искусству. Книга 4

А вот теперь я хочу сказать — смотрите, какие происходят удивительные события: Москва становится Великокняжеским городом, Василий I — держателем сильной власти. В Москве работают великие художники и эти художники просто настоящие новаторы. Запись, которая существует об Андрее Рублёве, и связанная с Благовещенским собором уже свидетельствует о нём не только, как о зрелом художнике, а как о художнике абсолютно необычном, участвовавшем в неком абсолютно экстраординарном художественном событии. Ну, конечно же, он был знаменит в своё время. Трудно сказать, как он относился к своей славе. Кто знает, что такое слава, говорил Пушкин. Рублёв был художником средних веков, кистью в руках Бога. По всей вероятности, и к славе он относился никак, коль скоро он был монахом.

Сейчас я хочу сказать несколько слов об очень важном внутреннем союзе между людьми, которые работали вместе. Они были единомышленниками не только в работе над Иконостасом, они были единомышленниками гораздо более глубокого толка, потому что, вне всякого сомнения, все были связаны с неким духовным центром. Тогда духовным центром России был Сергий Радонежский. Мне очень жаль, что этой фигуре не уделяется достаточного внимания в русской истории — это одна из самых величайших фигур русской истории. Действительно, он был гениальным человеком. Не просто создателем Сергиевой Обители — он был философом и очень глубоким философом, идеологом и общественно-политическим деятелем, потому что он был напрямую связан с Дмитрием Донским. Он давал своих монахов для Куликовской битвы и был связан со всей семьёй Дмитрия Донского. Его наследником был его ученик — патриарх Никон. У него была школа, в которой находились его единоверцы и единомышленники — люди одного с ним представления о том, что надо делать и как надо жить. Это был и преподобный Савва — основатель Саввино-Сторожевского монастыря и Андроник, создавший и заложивший Андроников монастырь. А между прочим, Андроников монастырь был очень стратегически-важным местом в России. Через его ворота люди уходили в Орду, через его ворота Дмитрий Донской после Куликовской битвы въезжал в Москву. Андрей Рублёв был также связан со Звенигородом, Саввино-Сторожевским и с Андрониковским монастырями, где, возможно, и умер и, по всей вероятности, расписывал храм.

Учеником и сподвижником Сергия Радонежского был Великий Кирилл, ушедший в Белое озеро, создатель Кирилло-Белозерского монастыря. Он вёз из Москвы книги и среди книг Кирилла, как известно, была книга Эллинская, греческая книга физики, античного физика Галлея. Это были широко образованные и глубоко мыслящие люди. И, всё-таки, внутренняя связь между ними, внутренняя философия их отношений, была ещё более глубокой, чем то, о чём я сейчас говорю. И Сергий Радонежский, и, безусловно, Феофан Грек, и Андрей Рублёв принадлежали к высокодуховной практике. Они исповедовали особо высокую духовную практику и называлась она исихазм. По всей вероятности, они были связаны именно с исихазмом, потому что эта высокая духовная практика уходит своими корнями в раннее византийство. Одним из её основателей или родоначальников был, как раз, тот самый Макарий, образ которого написал Феофан Грек на стене Спаса на Ильине улице, очень редкое изображение в России. Считался же собирателем идей исихазмы, то есть человеком, который сформулировал эти идеи некто Георгий Палама, живший в Византии на рубеже 12–13 веков.

А что это за исихазм? Что это за странное слово? Буквально, оно переводится по-разному, но, в общем-то, означает «молчание». Очень большую внутреннюю сосредоточенность. Вы помните, как Андрей Рублёв в фильме у Тарковского молчал? Молчал более 20 лет, правда это молчание, Андрей Арсеньевич аргументирует тем, что он убил человека, который хотел обесчестить дочку юродивого. Но на самом деле молчание было в практике исихазма. Это молчание идёт в глубокой, очень духовной и умной молитве, как они говорили, очень глубокому сосредоточению. Вообще, исихазм проповедует самый высокий нравственный образ жизни. Это не только аскетизм, не только молчание, но и определённого типа поведение людей в обществе. Я бы назвала это повышенной ответственностью за всё, что они делают, контролем над всеми своими поступками.

Сергий Радонежский