Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

Не все тут было карой, опалой. Более крупное значение имели те массовые «выводы» людей и отписка на государя земель, которые носят характер не индивидуальных опал, а общего административного мероприятия великокняжеской власти. Таковы уже первые шаги ее, состоявшие в отобрании у владыки и монастырей значительной части их вотчин. Великий князь обещал было новгородцам «вывода из Новгородской земли не учинить, и в вотчины и в животы людские не вступаться», а взял за себя кроме всех Новоторжских земель – владычных, монастырских, боярских и «чьи ни буди», около 1 тысячи сох земли из сел владыки и главных новгородских монастырей в других местах. В 1484 г. какое-то волнение в Новгороде, доносы о новых сношениях с Литвой, острое недовольство новыми порядками, в частности церковным правлением московского ставленника Симеона, действовавшего под надзором приставленного к нему боярина, казначея и дьяка, вызвали суровый розыск, кончившийся тюремным заключением до тридцати лучших бояр и житьих людей и ссылкой их семей. Но с этим связалась и более общая мера: «поимал князь великий болшых бояр новогородских и боярынь, а казны их и села все велел отписати на себя, а им подавал поместиа на Москве по городом»[342]. Этих бояр Софийская летопись определенно отличает от тех, иных бояр, которые «коромолу держали» и за то заточены по тюрьмам. Через год новое столкновение, вызванное крутой управой Я. 3. Кошкина, дало повод к выводу из Новгорода «боле семи тысячь житьих людей на Москву», а на их место «князь великий Москвичь и иных городов людей посла в Новгород на житье», и эта операция, по-видимому, не закончена в один прием, потому что под 1489 г. читаем снова, что «князь великии Иван Васильевичь приведе из Новагорода из Великого многых бояр и житиих людей, и гостей, всех голов болши тысячи, и жаловал их на Москве, давал поместиа, и в Володимери, и в Муроме, и в Новегороде Нижнем, и в Переславли, и в Юриеве, и Ростове, и на Костроме и по иным городом; а в Новгород Велики на их поместиа послал московских много лучших людей, гостей и детей боярских, и из иных городов, из Московскиа отчины, многых детей боарских и гостей, и жаловал их в Новегороде Великом»[343]. Это была целая революция, стоящая того «пересмотра земель и людей», какой проделан был позднее Грозным в эпоху опричнины. И тут целыми гнездами снимались люди с насиженного вотчинного корня и перебрасывались на новые места для «испомещения» их там по государеву пожалованию. Результаты этих мероприятий отразились в писцовых книгах, выяснивших состав и средства новых великокняжеских владений. Как и тверские, так и новгородские земли великий князь через некоторое время по покорении велел писать по-московски в сохи. Наши новгородские писцовые книги, составленные в последние пять лет XV в., содержат указания на записи «первых писцов», на данные «старого письма», что указывает на предшествовавшую опись, по крайней мере частичную. Эти писцовые книги особенно тем ценны, что постоянно отмечают прежнее, новгородское землевладение и смену его новым по московскому распоряжению. Этой особенностью они напоминают знаменитую «Книгу Страшного Суда» Вильгельма Завоевателя, подведшую итог переходу многих земель из саксонских в норманские руки. При описании поместий государевых служилых людей, книги указывают имена прежних владельцев-вотчинников; а ныне землевладение слагается из великого князя оброчных волостей, означаемых по прежним владельцам («великого князя оброчная волость, что была Онтонова монастыря», «великого князя деревни Борисовские Зубатого» и т. п.), деревень помещичьих («Андрея Скудина, деревни за ним Ивановские Варунова» и т. п.), монастырских, да земцев новгородских – личные владения и доли в «вопчих деревнях». Иногда книги отмечают земли «новосведенных бояр» или «старосведенных», указывая на разные моменты «вывода». Ярко выступают в них обширные размеры этого «вывода», соединенного с переходом множества «боярщин» и «боярщинок», по-московски сказать, вотчин, в распоряжение великого князя, который частью раздавал их в поместья выходцам из Низовской земли или боярским людям новгородским, поверстанным в государеву службу, а частью облагал оброком и обежной данью по старому доходу, как получали с сельского их населения прежние вотчинники, приступив, впрочем, и к замене этих сборов (денежных и натуральных) и обежной дани общей суммой своего государева денежного оброка. Эти оброчные волости составили своего рода запасный фонд служилого землевладения, ибо могли быть розданы и дополнительно раздавались в поместья, либо оставались государевыми волостями в составе другого земельного фонда, тяглого, черного, обложенного сборами – оброчными и «данными» – на государя великого князя. Служилое и тяглое землевладение, служилые и тяглые люди с их повинностями на государево дело – основная опора московской государственности.