Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

Совокупность этих указаний, хоть [и] отрывочных и заставляющих сожалеть об утрате важнейших документов, дает, однако, представление о том, что при Иване III вопрос о вотчинном землевладении, светском и духовном, о самом вотчинном праве, был поставлен ребром и круто. При том – по отношению к вотчинам монастырским, архиерейским и церковным – вопрос этот возник именно в общей связи с проблемой вотчинного землевладения в вотчинном государстве, а не под давлением каких-либо идеологических соображений. Идеология пришла сюда со стороны, но вовремя и кстати. Направление так называемых «нестяжателей» – противников монастырского богатства, хозяйственных предприятий, обогащения, вымогательств и сутяжничества, охвативших быт крупных монастырей (вотчинников и капиталистов) – таких людей, как Паисий Ярославов и Нил Сорский – нашло только естественное сочувствие и поддержку великого князя. Совпадение таких сродных друг другу по практическим требованиям, хотя и чуждых по мотивам направлений – великокняжеского похода на вотчинные права и монашеского скитского идеализма – не случайно, конечно. Оба явления, каждое со своей стороны, были реакцией против разросшегося богатства и мирской силы монастырей. Идеи нестяжателей – не новость; они примыкали к стародавнему течению в восточном монашестве, имели и своих предшественников на Руси, вроде Климента Смолятича, писателя ХII в. Иван III, сблизившись с людьми этого направления, попытался доставить их идеям, дававшим церковно-религиозное оправдание его светским мероприятиям, влияние и господство в церковном быту. О Паисии Ярославове мне уже приходилось упоминать по поводу столкновений великого князя с митрополитом Геронтием. Великий князь сперва пытался использовать Паисия для реформы Троице-Сергиева монастыря, «принудил» его принять там игуменство, но Паисий «не може чернцов превратити на Божий путь, на молитву, на пост и на воздержание, и хотеша его убити, бяху бо там бояре и князи постригшеися, не хотяху повинутися, и остави игуменство». Тогда, как мы видели, великий князь пытался выдвинуть Паисия на митрополию, но он «потому же и митрополии не восхоте». Передать церковную власть в руки представителей этого направления великому князю не удалось. Но он сохранил связи с ними, и нестяжатели «имели великое дерзновение к державному и были зело приемаимы и почитаемы от него». Рядом с борьбой великого князя за власть над церковью и ее имуществами стала борьба церковных партий за влияние на светскую власть. Иван III выдвинул своих иноков-благоприятелей на знаменитом соборе 1503 г., который был созван по другому поводу («попов ради иже держаху наложницы», т. е. по вопросу о вдовых попах), но, по мнению Иосифа Волоцкого, настоящая цель великого князя и была в том, что он «восхоте отнимати села у святых церквей и монастырей». Однако эта тема была затронута лишь по окончании соборных деяний, когда «старец Нил почал молити самодержца, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням и кормились своим трудом». Заседания собора возобновились по приказу великого князя. Защитники церковного землевладения выдвинули со своей стороны Волоколамского игумена Иосифа. Разработанная им аргументация – и была от собора представлена великому князю, она и решила весь вопрос. Иосиф с верным пониманием действительных, исторически сложившихся свойств русского и монастырского и вообще церковного землевладения – поставил весь спор на почву русской правовой традиции и житейской практики. Его доказательства еще более убеждают меня, что не напрасно поставлена была в рассказе о падении Новгорода и отобрании на государя тамошних монастырских и владычных вотчин ссылка на то, что-де это вотчинное владение, в сущности, – узурпация, т. к. «быша бо те волости перьвое великих же князей, ино они их освоиша». Вся защита церковного землевладения Иосифом Волоцким построена на доказательстве правомерности приобретения вотчин церковными учреждениями, важности и ненарушимости этого права. Практические и церковно-религиозные соображения лишь примыкают к этой основной юридической аргументации, завершая и дополняя ее. Игумен-полемист дает великому князю любопытный урок истории русского права – против его, великого князя, ошибочного представления об исконности землевладельческого единовластия своего. Монастырское и церковное землевладение исторически и юридически имеет два основания: ктиторство и княжие пожалования. Многие монастыри созданы еще в древние времена при просвещении русской земли святою верою – князьями и епископами. Эти ктиторы стремились обеспечить дальнейшее существование своих созданий, наделяя монастыри селами и доходными угодьями. Святители и монастыри, и церкви искони владели землями, и их права и преимущества не раз подтверждались великокняжескими жалованными грамотами. Права, возникшие такими путями, не могут быть нарушаемы, потому что ктиторы-строители связывали со своими дарами надежду на воздаяние от Бога и на вечное их поминовение в божественной службе, а князья санкционировали свои пожалования заклятием на обидящих и вступающихся во что-либо церковное (да будут они прокляты в сей век и в будущий).