Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

Раскрыв источники и святость прав церковных учреждений, Иосиф указывает на моральное оправдание церковного богатства как обеспечивающего благолепие церковной службы и самое ее существование, а также благотворительное его назначение для сирых и убогих; выдвигает и житейское соображение, что монастырское землевладение обеспечивает пострижение людей, «почетных и благородных», тех самых, кого пробовал смирять постом и молитвой Паисий Ярославов, и какие, по Иосифу, необходимы в составе монашества, потому что иначе «откуда будет взять людей в митрополиты, архиепископы, епископы и иные церковные власти»?

Этим доводом Иосиф бил в знакомую нам традицию московской церковной политики – возводить на митрополию и заполнять иерархию, как и вообще штат церковного управления, людьми из московской служилой среды. Наконец, вся эта местная, русская аргументация закреплялась ссылкой на санкцию и защиту неприкосновенности церковных имуществ вселенской церковью и святоотеческими заветами.

Перед разрывом с такой прочной и высокоавторитетной традицией отступили планы церковной реформы Ивана III. А кажется, следует согласиться с Павловым, что реформа была задумана и достаточно определенно, и широко. Мечталось о замене земельного обеспечения церквей, монастырей и святительских кафедр – денежной и натуральной «ругой» из государевой казны. Нестяжатели настаивали на содержании церковных учреждений «милостыней от христолюбцев», а «государева милостыня» обычный термин для обозначения руги, получаемой по ружным жалованным грамотам. Однако собор 1503 г. произвел сильное впечатление на великого князя, и он свое отступление от секуляризационных планов закрепил в 1504 г. выдачей митрополии московской жалованных – подтвердительных – грамот на привилегии всех ее вотчин. Тон защитниками землевладения церковного был взят весьма решительный. Еще до 1503 г. в «Чин православия», возглашаемый на первой неделе великого поста, был внесен такой возглас (в одной рукописи с пометкой для дьякона – «возгласи вельми!»): «вси начальствующие и обидящие святыя божия церкви и монастыреве, отнимающе у них данныя тем села и винограды, аще не престанут от такового начинания, да будут прокляти». «Аще не престанут» – звучало как призыв образумиться. Великому князю давалось на волю – подвести себя под анафему или нет. Более чем вероятно, что именно это решительное выступление остановило Ивана III, заставило его передать дело церковному собору, в надежде поставить на своем при помощи сил духовных, ставших за нестяжательство. Но при таких условиях самый созыв собора был уже свидетельством отступления великого князя от решительной политики и предвещал тот исход дела, какой и получился.

Но это поражение сокрушало слишком смелые и преждевременные затеи великого князя, [а] не его фактическое преобладание над церковью, которое давало и без секуляризации средства привлечь церковные имущества на служение государеву делу. О том положении, какое монастырские вотчины заняли в системе тяглого обложения со времен Ивана III, я уже упоминал. Был и способ привлечь эти вотчины, как и святительские, к обеспечению военных нужд: испомещение на их участках служилых людей. К сожалению, эта практика – получившая в XVI и XVII вв. значительное развитие – мало изучена, материалы о ней еще совсем не собраны. Но и для времен Ивана III имеем указание на нее в сочинении Иосифа Волоцкого: он осуждает новгородского архиепископа Серапиона за раздачу церковных земель боярам и детям боярским. Если, как весьма вероятно, тут речь идет о светских людях, составлявших владычный двор, занимая разные должности по епархиальному управлению, то это лишь одна сторона дела. Ведь эти архиерейские, как и митрополичьи бояре и дети боярские, не были освобождены от службы в государевых полках, на случай похода. Еще договор митрополита Киприана с великим князем Василием Дмитриевичем, о котором мне раньше приходилось упоминать, определяет, что старые бояре митрополичьи, которые служили еще митрополиту Алексею, идут в поход под митрополичьим воеводой, а вновь поступающие в митрополичью службу – входят в состав полков великого князя. Последний порядок позднее единственный; при Иване III нет, конечно, речи о митрополичьих воеводах, но служба лежит на служилых помещиках митрополичьих, архиерейских; даточных людей дают все церковные земли. Словом, компромисс между требованиями великокняжеской власти и привилегиями крупного землевладения определился одинаково для вотчин церковных и боярских – путем постепенного усиления лежащих на них обязанностей по отношению к делу государеву, князя великого.