Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

В марте 1303 г. Даниил умер. Из его пяти сыновей (а по родословцам еще двух) только двое – Юрий и Иван – имели самостоятельное значение. Остальные – Борис, Александр, Афанасий – упоминаются лишь при братьях. Даниловичам делиться было еще нечем, и они держатся цельным семейным гнездом. Внутренние отношения их нам, впрочем, вовсе почти неизвестны; в летописных сводах остались лишь бледные намеки на внутренние бури, потрясшие Москву в первом десятилетии XIV в.; едва ли случайно они сглажены в позднейших московских сводах. На Москве сел Юрий, и «переславци яшася… за князя Юрья и не пустиша его на погребение отне». Великий князь Андрей был в Орде, и до его возвращения Юрий успел сделать еще захват: напал на Смоленские волости, изымал князя Святослава Глебовича и привел его в Москву. Святослав Глебович, племянник Федора Ростиславича, который из можайских князей стал князем ярославским, и был постоянным союзником великого князя Андрея. Быть может, захват Можайска стоял в связи с этими отношениями; о дальнейшей судьбе Святослава известий у нас нет, а Можайск остался за Москвой. По возвращении Андрея из Орды (с послами и ярлыками ханскими) был съезд всех князей в Переяславле; тут, при участии митрополита Максима, князья «чли грамоты, царевы ярлыки», и «князь Юрий прия любовь и взя себе Переяславль». Укрепившись на занятой позиции, Юрий, по смерти дяди Андрея, в 1304 г., начинает упорную борьбу с Тверью, исторически крайне многозначительную, ибо в ней впервые выступает выпукло политическая роль церкви и боярства; а исход ее – в решении в пользу Москвы основного вопроса о центре всей великорусской истории следующих столетий.

Были ли у Юрия основания добиваться великого княжения? Утвердившись в Переяславле, родовом гнезде потомков Александра Невского, Даниловичи могли питать притязание на наследие Невского. В житии Михаила тверского сохранилось упоминание, что митрополит Максим уговаривал Юрия не поднимать в Орде спора с Михаилом о великом княжении, беря на себя и на мать Михаила великую княгиню Оксинью поруку за Михаила, что он даст Юрию «чего восхощешь изо отчины вашея». Быть может, можно заключить о ближайшем стремлении Юрия по тому, что он поспешил занять Кострому, послав туда брата Бориса. Но отчиной для потомков Александра Невского был и Владимир, а с ним связан был и вопрос о столе великокняжеском. Выступление Даниловичей московских против Твери с такой точки зрения представляется вероятным понять как борьбу за наследие Александра Ярославича Невского. Другой момент этого выступления аналогичен участию Даниила в борьбе против великих князей Дмитрия и Андрея, силившихся возродить значение великокняжеской власти над местными князьями. В роли князя, пытавшегося осуществить это возрождение, выступает теперь, как мы видели в истории Твери, Михаил Ярославич.

В момент смерти великого князя Андрея Александровича боярство великокняжеского двора осталось без князя: ведь у Андрея не осталось пережившего его сына. И бояре эти с Акинфом во главе бросились в Тверь: тут, казалось, в данную пору был наиболее сильный центр русского севера. И из Твери немедля исходит ряд попыток усиления общей власти над главными пунктами этого севера. Михаил уехал в Орду, а бояре занимают Кострому, выводя оттуда пленником в Тверь Юрьева брата Бориса; силой посылают они наместников в Новгород: «Новгородци же их не прияша, но идоша в Торжек» – блюсти его от тверского захвата; пришлось помириться с новгородцами «до приезда князей». Опасность грозила и Переяславлю: сюда поспешил Иван Данилович – «и седе на княжении»[129]. Ему удалось отбить нападение Акинфа с тверичами, причем сам Акинф и много тверичей пало в бою. Такая энергия тверского правительства должна была встревожить все местные силы.