Лекции по русской истории. Северо-Восточная Русь и Московское государство

В этом объеме вопрос и стал, по-видимому, еще во время пребывания Алексея в Константинополе. Опасность распада русской митрополии назревала постепенно. Еще в начале XIV в. – при последнем князе галицком Юрии Львовиче – была сделана попытка создать для южной Руси особую галичскую митрополию. Во времена Гедимина поставлен некий Феофил в митрополиты литовские (1316–1317 гг.), но Киев и вообще южные епархии, кажется, не были ему подчинены, т. к. тут правит Феогност, тогда как особый литовский митрополит упоминается и в 1326–1329 гг. В 30-х гг. – около 1337 г. – снова возникла галицкая митрополия, закрытая по настоянию [князя] Семена и Феогноста. Политические судьбы Юго-Западной и Западной Руси вели, естественно, к стремлению обособить их церковное управление от подчинения московскому иерархическому центру. В годину поставления Алексея вопрос этот привел к поставлению на галицко-литовскую митрополию Феодорита (болгарским патриархом, после неудачной попытки добиться того же в Константинополе). Феодорит занял [древний центр] русской митрополии, Киев, который могли потерять, таким образом, не только Алексей, но и патриарх константинопольский. Притом тотчас возникло опасение, что и Новгород перейдет под его власть ввиду натянутых отношений его к Москве и жалоб новгородского духовенства на тяготу от митрополита Феогноста. Алексей выхлопотал у патриарха особую грамоту к епископу новгородскому Моисею о должном его повиновении своему митрополиту, с запретом ему обращаться к патриарху помимо Алексея и предупреждением (в особой грамоте), чтобы он отнюдь не признавал Феодорита. Феодорит, ставленник Тырнова, был и патриарху враг: его удалось удалить из Киева. Но, исполнив это, Ольгерд тотчас прислал другого кандидата, Романа, и патриарх его поставил в митрополиты литовские, видимо избегая нового разрыва. Но дело не замедлило осложниться. Поставленный митрополитом на Литву Роман немедля стал «изъявлять притязания на большее» и вернулся от Ольгерда, «требуя, чего хотел и домогался получить», т. е. Киева с подчиненными ему южными епархиями. Притом, как ясно из дальнейшего, Роман сразу стал таким же политическим орудием Ольгерда в наступлении на Восток, каким московские митрополиты были для своих великих князей. В 1355 г. оба митрополита были вызваны в Константинополь, и их спор разбирал собор под председательством самого императора. Решили к трем епархиям – полоцкой, туровской и новгородской – придать Роману все «епископии Малой Руси», однако без Киева. Роман не принял соборной грамоты, «тайно ушел в свою область», вступил в управление киевской епархией, захватил и епископию брянскую (по завоевании Брянска Ольгердом), которая подчинена была Алексею. Стал Роман и орудием усиления литовского влияния в Твери. У Никифора Григоры сохранилось указание, что Роман был родственником жены Ольгерда, тверской княжны Ульяны Александровны. Во время его константинопольских споров с Алексеем – «от обоих их изо Царяграда приидоша послы во Тверь к Феодору, владыце Тверьскому, и бысть священническому чину тяжесть велиа»[165]. Всякая тяжба в Константинополе дорого обходилась… И позднее, в 1360 г., Роман приезжал в Тверь «напрасньством и безстудством», не «обослався» с Алексеем митрополитом. Федор, епископ тверской, не принял его, ни чести ему не оказал, ни денег не дал. Но князь тверской поддерживал Романа, и он получил «потребное» от князей и от бояр тверских. Из грамот патриарших (по этим раздорам) видно, что Роману приписывали влияние на политику Ольгерда, говоря, что он восстановлял великого князя против кир Алексея и, прибегая к его силе для поддержания своих притязаний, поднимал Ольгерда на христианское кровопролитие, в частности, например, на захват города Алексина (митрополичий город)[166]. Митрополит Алексей с трудом убедил Федора тверского не покидать епископию, которой тот «не восхоте нестроенья ради тверских князей», достиг замены Моисея новгородского своим ставленником Алексеем, но труднее было удержать за собой Киев. В 1358 г. он поехал туда, но был взят Ольгердом под стражу, ограблен и с трудом спасся бегством[167]. Мотивы Ольгерда, по жалобам Алексея в Константинополь, были в мести за то, «что он не давал ему власти в Великой Руси, но сделал ее совершенно для него недоступной».

С большой ясностью переплетаются во всех этих спорах политические антагонизмы с вопросами церковного управления. Потеря митрополитом – резиденция которого утвердилась официально во Владимире, а фактически в Москве – власти над Киевом, первопрестольным градом, грозила усилить литовское влияние в Твери, да и в Новгороде, связями иерархическими, а литовским великим князьям дать в руки такое сильное орудие их политики, какое имели великие князья московские в своих митрополитах.