Лелейская гора

Далекий голос женщины не появлялся снова, и след, оставленный им в памяти, постепенно бледнел. И у меня мелькнула надежда, что этот призрачный голос - пустой обман слуха, разбуженного ревом потока в ущелье. И страстно захотелось верить в то, что он не повторится больше никогда, так же как и все это безумие с Недой, которое явилось мне в кошмарном сне и рассеялось вместе с ним …

Поднимаясь в гору верхним краем сгоревшего соснового бора, мы искупались с ног до головы. Пожар свирепствовал здесь прошлым летом, но в воздухе воспоминанием о несчастной любви, не оставившей по себе никакого другого следа, до сих пор стоял запах гари и пепла. Наконец мы очутились на голой скалистой вершине, в облаках, лизавших камень. Глаза привыкли к потемкам и, собирая по крохам мерцание света, выхватывали из темноты искаженные облики предметов. Останавливаясь, мы прислушивались к шуму побоища и стонам, доносящимся из долины: сучья, кусты и камни - все устремилось куда-то вниз, само не зная куда, и в отчаянии взывало о помощи. Мы тоже не знаем, куда лежит наш путь, но по крайней мере молча сносим невзгоды, во всем полагаясь на свои винтовки. Наше убежище под деревом осталось где-то далеко позади, отошло в прошлое и теперь казалось нам таким же далеким и недостижимым, как, например, комнаты с кроватями и розами под окнами. Спускаясь вниз по каменистым уступам, мы снова наткнулись на один из отрогов сгоревшего леса и запутались в зарослях ежевики. На месте пожарища беспорядочно торчали обгоревшие пни, кривые и почерневшие и напоминавшие разложившееся и деморализованное войско, которое невозможно собрать и двинуть в поход.

При выходе из хаоса мертвого леса Якша вдруг задержал меня и вытянул руку вперед: маленькая сгорбленная тень, выбравшись из обгоревших скелетов, побрела, пошатываясь, по лугу. Но за ней никого не видать, она одна, совсем одна прошла сквозь эту мокрую темь и теперь плелась понуро, причитая плачущим голосом:

- Ой мой Пегий, Пегий, горе мне с тобой горькое!..

- Эй, Неда! Какого это ты там ищешь вола? - крикнул я ей вслед.

Она остановилась как вкопанная и повернула голову на крик:

- Слава господу богу и дьяволу, приведшему меня к тебе!

- Кто тебе сказал, что я здесь?

- Кто мне мог сказать, сама наугад пошла.

- Беда какая-нибудь случилась, что ли?

- Беда, а то как же! Василь тебя ищет. Ранили его, и он теперь не может за тобой гоняться.

Ох уж этот мне Василь! Вечно ему надо сунуться вперед, в самое пекло, потому что ему, видите ли, хочется необыкновенных приключений, из-за которых другие потом должны страдать. Но все равно, это ужасно здорово, что он пришел за мной, - выходит, они там не вычеркнули еще меня из списков, хотя и неизвестно, к добру это или к злу. Но как бы там ни было, а на Василя меня все равно досада берет: в глубине души я лелеял тайную мысль о том, что Неда пришла за мной по собственной воле, и теперь мне жаль разубедиться в этом. Мы вышли на луг. Неда поджидала нас на том самом месте, где застиг ее окрик. Различив в темноте фигуру Якши, шагавшего рядом со мной, она вдруг заподозрила, что это я каким-то образом раздвоился, и испуганно вскрикнула:

- Это кто-то идет там, что ли, с тобой?

- Да, это Якша. Он свой, не бойся!

- Не бойся меня, - подал в свою очередь голос и Якша. - Ты, должно быть, уморилась в дороге.

- Не столько уморилась, сколько натерпелась страху.

- А что Василь, тяжело он ранен?

- В ногу, ходить не может.

Я чиркнул спичку и поднес к ней поближе - она поспешно убрала с лица упавшую прядь волос, стараясь показаться мне красивее. Платье облепило ее всю, образовав странные выпуклости и складки. Ее былая красота, ее фигура - все это куда-то бесследно исчезло. Она это знала и, тревожно вглядываясь в меня, читала на моем лице все сомнения и муки, разлучившие нас с ней. Все прочитала, все поняла и молча ожидала, когда я выскажу ей это вслух, а до тех пор она мне даже руки ни за что не протянет.

Спичка догорела до ногтей, я выпустил ее, и все потонуло во мраке. И вдруг, как бы прорвав плотину и грозно нарастая, на поле хлынула мутная волна. Я кинулся к Неде и выхватил ее из этого потока. Прижал к груди, ощущая всю ее сквозь мокрое полотно, которое мешало мне, вбирая ее глазами кожи и тела. Никогда еще не была она такой красивой! Ее руки, словно птицы, вырываются от меня, а губы, свежие, как сливы, вымыты дождем. Не отнимай, не отнимай же у меня эти сливы, я не успел еще досыта насладиться ими и никогда не успею! Не отнимай, какая разница, что раньше они были чужими! Горные ливни, и ночь, и страх смыли прошлое, и теперь эти губы только мои!…