Лелейская гора

Видно, это место окаянное такое, решил я про себя. Место, которое пользуется дурной славой нечистого. Надо поискать себе пристанище получше, но у меня нет сил подняться, потому что ни одно не привлекает меня. Ни Глухомань с его безлюдными лугами, ни Межа, съехавшая в яму, ни Прокаженная и ни село Ровное, прогнавшее меня винтовочным огнем. И тогда мне вспомнились катун «Тополь», и Мага, и ее сестра - вот у кого я мог бы узнать, какое сегодня число, чтобы по крайней мере привести мой персональный календарь в соответствие с общепринятым … И если до сих пор я понятия не имел, где находилась эта поляна, на которой я лежал, то при одной мысли о катуне «Тополь» откуда-то из глубины сознания мне навстречу выплыли забытые представления о четырех странах света и, подчиняясь интуитивному чутью, я с необычайной точностью выбрал для себя самый короткий путь. С наступлением темноты я был в катуне, подкрался к дому и приоткрыл дверь. Маги нет. Значит, до сих пор не выпустили из тюрьмы. Ее сестра глянула на меня и знаком дала понять, что входить нельзя. Я нехотя попятился назад, не понимая что случилось, но она сейчас же выскользнула вслед за мной.

- Свекор дома, - прошептала она с таинственным видом, как бы поверяя мне страшную тайну, и обдала меня запахом очага, на котором жарилась погача²⁵. - В погоне умаялся, спит.

- Кто-нибудь убит в погоне?

- Один готов, его коммунисты прихлопнули.

- Про того я знаю, а как там у наших обошлось?

- Один, видно, ранен, но ушел от них верхом.

- Откуда они узнали, что он ранен?

- Того коня нашли, а у него весь загривок в крови. Не знаешь, кто это?

- Знаю, я. Я искал товарищей, а напоролся на них.

- И сильно тебя ранили?

- Да не особенно. Ты мне дай немного сыворотки или молока.

Она пошла за молоком. Я слежу за ней в щель: у нее красивые плечи и стройные красивые ноги, освещенные огнем из очага. Сейчас самый подходящий момент разбудить свекра и шепнуть ему: здесь он, тот самый, который удрал от вас на коне. Но она даже не поворачивается к постели, где дрыхнет старый. Вот зачерпнула молоко здоровым черпаком и осторожно понесла, стараясь не расплескать. Рука у нее слегка дрожит при одной только мысли о том, что она сделалась партизанским сообщником. И у меня немного посветлело в душе; в ушах зазвенели веселые голоса, хотя вокруг по-прежнему тихо. Иван и Василь выбрались с Пустыря целые и невредимые и теперь отсиживаются в тихом закутке и добрую половину своих беспокойных мыслей посвящают мне. Но и я тоже неплохо устроился. Меня ласкает запах жилья, скота, смачно жующего сено, от него веет человеческим духом, без которого трудно прожить. Рядом с ним легче вынести одиночество, чем в лесу, рядом с ним забываешь о том, что ты один против целого света.

Я выпил молока и спросил:

- Какой сегодня день?

- Четверг.

- Такого длинного дня у меня в жизни еще не бывало.

- Да, дни нынче длинные стоят, особенно когда делать нечего.

- Когда твой свекор вернулся?

- К ночи.

- Чего это он так задержался?

- Все тебя искали.

Особенно подозрительны были им две деревушки, возле которых я бросил коня, они обыскали в них все дома и сараи, прочесали дубравы. Значит, и по сей день существуют подозрительные деревушки. Значит, Иван не без оснований утверждал, что мы не совсем еще потеряли народ. И вообще не можем его потерять, пока они мучают его своей подозрительностью и тем самым толкают к нам в объятия. Никому не доставляет удовольствия наблюдать за тем, как в твой дом врывается банда мерзавцев, переворачивает все вверх дном, до смерти пугает детей, и будучи однажды заподозренным без всяких на то оснований, каждый постарается следующий раз оправдать эти подозрения.

Иван и Василь сидят теперь в одном из тех тайников, которые присмотрел Василь. Должно быть, это надежные тайники; пытаться их открыть - значит наверняка угодить в засаду. Итак, я сам очутился в той шкуре, в которой не выдержал Нико. Это мне в наказание, и нельзя сказать,, что оно несправедливо. Теперь надо искать свою дорогу, какой-то выход, но не тот, который выбрал Нико.

- Как тебя зовут? - спросил я ее.

Она растерялась. Не ожидала такого вопроса.

- Неда, - ответила она.

- Ты о чем-то задумалась, Неда.

- Думаю, как же ты теперь будешь один. У волка и то товарищ есть, а ты вот сам по себе.

- А так вот и буду сам по себе, как в свое время на свет появился.

- Люди всегда родятся сами по себе, а вот жить в одиночку не могут. Ты, наверное, сегодня не ел?

- Нет, и вчера не ел.

- Погоди, не уходить же тебе голодным.