Лелёка и голубая пуля

Они подошли к большой колбе. Улюрну уже поместил туда одну малюсенькую колбу. Лелёка поднесла руку к стержню с иглой. Лаборант нажал какую-то кнопку, игла выскочила, проколов кожу на пальце. Стержень был полый, и как оказалось полупрозрачный. Девушка видела, как её кровь течёт по нему, стекая в колбочку. После этого колбу закрыли.

Улюрну нажал какую-то кнопку и зажглись огни на столбах.

– Иди встать в центр. Видишь, где все огни собираются.

– Как тебе удалось их включить.

– Тут на древнем языке написано «Настройка».

Лелёка встала в центре светящегося круга.

Мужчина выключил фонари.

– Ну хорошо, – сказал он, – давай попробуем, но это скорее будет репетицией, сейчас ничего не получится.

– Хорошо, – ответила Лелёка.

Она стояла посередине круга и ждала. Ровным счётом ничего не происходило. Вдруг она увидела перед собой Улюрну.

– Не сработало ничего, – как я и сказал.

– Ты чего здесь делаешь? – испуганно спросила Лелёка.

– Да не переживай, успею я дойти до рычага. Попрощаться подошёл.

Она протянула ему руку, а он запрыгнул на платформу, обнял её и поцеловал. Это было неожиданно и вовсе не приятно.

Он пошёл к панели управления, а Лелёка вытерла губы брезгливо морщась.

«Отвратительно целуется, не то что Сигрус», – подумала она.

И вдруг осознала, вот только что, стоя на этой платформе и предвкушая, что отправится домой на Землю, что она никогда больше не увидит Сигруса, больше никогда не поцелует его.

Мысли в голове проносились стремительно, обгоняя друг друга. Она вдруг отчётливо поняла, что на Земле она никому не нужна. У неё нет работы. У неё нет дома как такового. Квартира, в которой она жила в Москве, скорее всего давным-давно сдана, а её вещи выкинуты на помойку. Мать про неё и так редко вспоминала, разве что денег занять. Денег тех самых у неё нет. Их и было-то немного, а теперь наверно счета в банке просто аннулированы. У неё даже документов нет. Она даже личность свою не сможет подтвердить. И работы нет. Даже с друзьями она не сможет связаться – ни одного телефона она наизусть не помнит, а её мобильный был утоплен в каком-то пруду, ещё когда она только появилась на Элионоре и поняла, что это не Земля.

«Что я там буду делать?!» – раздался у неё в мозгу панический вопль.

Вдруг на неё накатило видение. Пляж, на берег набегают нежные волны. Это пляж рядом с её поместьем, она узнала его. По пляжу идёт мужчина в белых одеждах. Брюки закатаны, ботинки в руках. Он идёт по воде, утопая в мокром песке. Садящееся в море солнце окрашивает его одежду в розовый цвет. Ему очень идёт розовый, молодит.

«Сигрус!» – мысленно воскликнула Лелёка.

Она сделала шаг навстречу своему видению. И в этот момент Улюрну нажал на рычаг, отводя его от себя. Внутри панели управления что-то стало двигаться с шелестением. Колба с образцом крови вдруг засветилась, а на панели управления зажглась зелёная лампочка.

Эпилог

Сигрус шёл по берегу океана.

Прошлый раз он был на Ащелуге весной. Было уже тепло, но ещё не так, как сейчас. Была середина лета. В столице стоял немыслимый зной. Здесь же было приятное тепло. Возможно это было опрометчиво с его стороны, нарядится в белые одежды в дорогу. Но уж очень ему хотелось наконец почувствовать себя свободным человеком: и от обязанностей начальника королевской гвардии, и от необходимости ходить везде и всегда в форме. Слишком долго он носил только форму. Лишь в последний год получил разрешение надевать строгий костюм, когда не на службе. И вот наконец он может ходить в чём хочется: любая одежда, любого цвета. Он выбрал самую простую белую футболку и такого же цвета брюки в свободном стиле.

Мужчина не понимал привязанности своей жены к воде. Почему ту тянуло плавать в океане, если это как минимум опасно? Зачем? Тем более, что есть бассейны. В Ниделии, да и на Элионоре в целом, не было принято плавать в море.

В прошлый раз, когда она привела его на этот берег, разулась и ходила по воде, он удивлялся. Последовал её примеру лишь потому, что она выглядела какой-то необыкновенно счастливой. Она так радовалась, как будто испытывала небывалый кайф. Тогда он так и не понял её.

Сейчас же, когда он прилетел на Ащелуг на всю оставшуюся жизнь, как он думал, ему почему-то захотелось пройтись по воде, как это делала она.

Сигрус Нимрла проводил няню с младенцем в дом, а сам по тропинке спустился к морю. Береговая линия здесь, внизу от поместья, была покрыта песком, в отличии от берега в Ниде, усыпанного камнями, местами очень острыми. Там вряд ли возникло бы желание ходить босиком.

Сигрус снял обувь, закатал брюки и направился к воде. Волны с лёгким шелестом набегали на берег. Мужчина шёл по кромке воды и чувствовал, как усталость, напряжённость последних дней смывается этими волнами. Казалось с каждой новой волной уходят сомнения, правильно ли он поступил, не рано ли оставил службу, смогут ли они с женой заменить девочке родителей, и не просто родителей, а любящих отца и мать.