Лемминг Белого Склона

Особенно сдружился Хёгни с двумя трэлингами, Бьяргой и Бюггви, детьми Боги невольника. Этот Боги обнищал и продал себя в рабство, чтобы прокормить семью, как, увы, иногда случалось у двергов. Хёгни очень их жалел, потому что им редко удавалось поиграть в прятки, догонялки или «Жриговно![36]» с остальными: они должны были помогать на кухне, скрести чаны да выносить помои, а это трудное и вонючее дело. Как-то после большого зимнего пира Хёгни по глупости вызвался им помогать, и впервые в жизни получил по заднице отцовским ремнём, а дед Свалльвинд на это сказал: чего, мол, ещё ждать от умскиптинга. Но Хёгни было всё равно: пролаза спёр у Раги Пузо полмарки серебра из тех, что скальд получил за песни, и отдал брату с сестрой в обмен на смешную картошку[37], похожую на человечка. Картошка скоро сгнила, но дети раба положили в копилку какую-никакую монету, чтобы однажды выкупить свободу.

По всеобщему мнению сын конунга так ловко всё обстряпал, что за ним закрепилось прозвище «Лемминг». Хёгни очень этим гордился.

Раги же сделал вид, что ничего не заметил, но позже подстерёг воришку:

— Ты должен мне полмарки! Стребовать их у твоего отца?

Тут у Хёгни засвербел битый зад, и он сказал:

— Делай со мной что угодно, но не говори отцу!

— Отработай, — предложил Раги.

— Что мне сделать? — насторожился Хёгни.

— Скажи вису, — потребовал скальд.

— Сколько у меня времени на раздумье?

— Нисколько.

Хёгни понял, что толстяк не шутит, почесал в затылке, походил туда-сюда, и вдруг выпалил:

Ражий Раги Пузо
Местью мне грозится,
Жалко полумарки
Скальду-рунопевцу!
Налакался браги
На пиру наш Раги,
Купят серебром его
Трэлинги свободу.

Раги долго смотрел на сына конунга. Затем покивал и сказал, не улыбаясь:

— Наверное, от тебя стоит многого ждать в будущем, раз ты не только уже умеешь складывать висы, но и знаешь, как привязать к себе людей. Но позволь дать тебе совет, Хёгни скальд: выбирай союзников тщательнее. Бывает, что от раба проку больше, чем от свободного, но тут всё зависит от того, кого и как ты используешь. Рыболовный крючок не годится, чтобы ковырять в носу, а ложкой не нарежешь мяса.

— Спасибо тебе за урок, Раги Бримирсон, — в свою очередь поклонился Хёгни.

В тот миг он радовался, что так легко отделался, но позже часто вспоминал слова скальда.

В остальном же Хёгни был тихим, послушным и любознательным ребёнком, все его любили и всё у него было хорошо.

До тех пор, пока однажды, годков этак в шесть, он не увидел Море. Не услышал его властный и вечный зов. Не полюбил всем сердцем серый бескрайний простор.

Возможно, ему было бы лучше ослепнуть да оглохнуть.

Впрочем, может, и нет. Сказано ведь: «доли своей наперёд кто не знает, живёт без забот»[38].

2

Тем летом Альвар с домочадцами отправился на Белый Склон, что к западу от Круглой Горы — порыбачить да ветром подышать. Хвитахлид, собственно, не был склоном: эта гора над морем больше походила на многоступенчатый треугольный пирог, в широких ступенях которого и жили люди. Там хорошо ловилась треска, зубатка и скумбрия, а также кальмары и крабы, а иногда южным ветром заносило здоровенных морских черепах. Жители собирали морскую соль, коптили и солили рыбу, а в тёплое время сдавали приезжим свои хижины да лодки. Вездесущие чайки тонко кричали и гадили на головы, а проворные бакланы воровали улов. Бродячие сказители из Овечьей Долины собирались вечерами у костров и развлекали народ музыкой, песнями и сагами. Словом, это было место, где никто не знал слова «скука».

Летом, во всяком случае.

— Кто это там поёт? — спросил Хёгни на выходе из подземного перехода.

— Море, — сказал Альвар, грустно глядя на сына, — волны бьют в берег.

— Красиво, — заметил Хёгни.

Благородное семейство разместили в подобающем пещерном чертоге, но на море в тот день было решено не ходить: штормило. Хёгни стало нудно, и он ускользнул из-под присмотра. Шёл на звук, стараясь не слишком бросаться в глаза. С неба капало, но не сильно. Ветер крепчал, приятно холодя кожу. И жизнь была — в целом — прекрасна.

А потом Хёгни Альварсон вышел-таки на берег.

И — впервые на своей памяти — увидел Море.