Лемносский дневник офицера Терского казачьего войска 1920–1921 гг.

В декабре [1920 г.], когда ARC основал свою базу на Лемносе вскоре после прибытия русских беженцев с Кубани и Дона, по причине скученности и антисанитарных условий сразу стало ясно, что одним из наиболее срочных дел будет [создать] место, где женщины и дети могли бы иметь лучшие условия жизни и питания. Тогда 10–15 человек были вынуждены жить в палатках, рассчитанных максимум на пятерых. Иногда жили вместе три семьи. Под сильными ветрами, которые всю зиму почти непрерывно обрушивались на остров, эти жалкие укрытия скоро стали массой пестрых лохмотьев, удерживаемых на месте только кучками камней, наваленных по краям. Вообразим чувство беспомощности и отчаяния женщин, многие из которых привыкли к высшему уровню жизни, вынужденных жить в таких условиях. Немного хлеба, тушенки, бобов и чая, приготовленных на маленьком очаге, разведенном в старой бочке из-под горючего, под воющим ветром, часто под дождем, возможно – с ребенком, которого в это же время надо было держать на руках и о котором заботиться. И это было для этих мужественных русских женщин только одним из многих испытаний; они оказались лицом к лицу с безнадежным будущим, с отчаянием в сердцах, но и с отчаянным мужеством, которое провело их сквозь 7 лет самой лютой из войн[397].

ARC тотчас же взялся за это, и хотя сперва поддержка со стороны женщин была слабой – они не хотели покидать мужей ради своего блага, хотя все равно могли бы видеться с ними каждый день, – мы основали общежитие, где могли бы найти приют и заботу наиболее одинокие и нуждающиеся. Французские власти выделили барак, и его разделили на 16 комнат.

Сюда были поселены женщины с новорожденными, по одной на комнату. Вскоре барак был заполнен, и мы добавили большую палатку, постелив в ней хороший пол и разделив одеялами на небольшие «комнаты», с домашним удобством. Когда наполнилась и эта палатка, добавили новые, так что теперь получился целый поселок из барака и трех палаток – приют для примерно 80 женщин и детей.

Всего, в течение 6 месяцев нашей общей ссылки на Лемносе, мы в нашем «Доме» помогли тремстам женщинам и детям.

Женщины, видя много лучшее жилье и питание, которые мы могли им предложить, постепенно тянулись к «Дому». Но я уверен, что они это делали больше ради своих детей, чем для себя. Некоторых надо было уговаривать пожить тут ради блага их детей. А теперь они все с глубокой признательностью говорят, что питание, приют и забота ARC спасли жизни многих детей.

Учреждение это было вверено заботам Женского комитета, представлявшего все части лагеря. Они выработали правила управления и решали, кого принимать [в общежитие], назначали директрису и т. д. Все это подлежало моему утверждению или [было принимаемо] по моему совету.

Дома – или, правильнее сказать, тенты – были обеспечены всем возможным, чтобы сделать их удобными и приносящими радость. Одна большая хорошая палатка используется как школа и место игр детей, а в другое время – их матерями для шитья, бесед или угощений. Мы [тут] поставили две швейные машинки и граммофон, и все они постоянно используются.

Поскольку наши дамы находятся во много лучших условиях, чем другие женщины лагеря, они пробуют помочь своим менее удачливым сестрам [по несчастью] и другим. Они поочередно работают на швейных машинках, помогая [шитьем] другим женщинам, детям, училищам и т. п.

На прошлой неделе они устроили выставку разных поделок, созданных женщинами и детьми в их «мастерской» и детском швейном кружке. Я думаю, что весь лагерь пришел посмотреть на дамские наряды в «парижском» или «сибирском»[398] стиле, причудливо сделанные куклы и т. д. и т. п. Было выставлено много по-настоящему красивых и полезных вещиц. Удивляло, как много смогли сделать из такой малости доступного материала. Некоторые русские организации пытаются найти рынок сбыта для работ этих женщин и, по возможности, помогут им встать на путь самообеспечения.

Мы предоставляем «Дому» не всю еду, а только добавку к французским рационам. Мы добавляем муку, какао, кофе, свиной жир, хлопковое масло, сахар, сардины, манную крупу и молоко. Иногда – немного шоколада и табака, поскольку почти все русские женщины курят. Несмотря на то, что перечисленное выглядит внушительно, на самом деле это означает лишь то, что вместо одного блюда они могут пообедать двумя! Молоко идет или малышам, или к чаю, или к кофе. Сливочного масла и сладостей нет, за исключением небольшой порции сахара и шоколада, который мы выдаем раз или два в месяц, в весьма малом количестве. Но даже этот дополнительный паек избавляет от полного однообразия [питания] тушенкой и бобами в течение 7 месяцев и делает пищу сносной.