Ленин и Парвус. Вся правда о «пломбированном вагоне» и «немецком золоте»

Сейчас на очереди — уширение работы, организация масс, пробуждение новых слоёв, отсталых, сельских, прислуги, ячейки в войске для систематической, обстоятельной Entlarvung (разоблачения. — С.К.) нового правительства и подготовки завоевания власти Советами рабочих депутатов. Только такая власть может дать хлеб, мир и свободу…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 401–402.)

Из письма видно, что хотя события в тактическом плане были для Ленина неожиданными, в стратегическом отношении они его врасплох не застали — стратегия была определена давно. В своём месте, мы увидим, что стратегию большевиков в 1917 году Ленин сформулировал действительно задолго до Октября 1917 года, а точнее — ровно за два года до того, как эта стратегия была реализована.

Но стратегия стратегией, а руководством к действию она может стать лишь после возвращения Ленина на родину. А вот с этим-то и получалась незадача. И Ленин тут же прибавляет: «Мы боимся, что выехать из проклятой Швейцарии не скоро удастся»…

Написал ли бы это Ленин в конфиденциальном деловом письме, если бы он сотрудничал на протяжении мировой войны с кайзеровскими ведомствами?

На следующий день, 18 марта 1917 года, он посылает Арманд в Кларан открытку, текст которой привожу полностью:

«Дорогой друг! Пишу в дороге: ездил на реферат. Вчера (субботу) прочёл об амнистии. Мечтаем все о поездке. Если едете домой, заезжайте сначала к нам. Поговорим. Я бы очень хотел дать Вам поручение в Англии узнать тихонечко и верно, мог ли бы я проехать.

Жму руку.

Ваш В. У.»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 403.)

Слова: «прочёл об амнистии» означали следующее… Временное правительство в своей декларации с изложением политической программы среди прочего объявило о полной и немедленной амнистии по политическим и религиозным делам. Теперь Ленин и остальные эмигранты — более официально не политические преступники. Формальных препятствий к возвращению в Россию вроде бы нет. Остаются, так сказать, «технические» препятствия…

Но в них-то и закавыка!

Вместо обычного «Ваш Ленин» открытка подписана конспиративно — «Ваш В.У.», что и понятно — открытка есть открытка. Но из неё следует, что Ленин рассчитывал на немедленный выезд Арманд в Россию через Англию.

И — не только Арманд… Как видим, Ленин на первых порах прикидывал вариант и собственного проезда в Россию через Англию, и давал поручение на сей счёт опытному конспиратору Арманд — если она поедет этим путём… В версию якобы сотрудничества Ленина с теми или иными структурами Рейха этот факт не укладывается никак — как его ни укладывай!

ЛЕНИН никогда не походил на нервную институтку, эмоции у него прорывались наружу очень редко, хотя человеком он был внутренне эмоциональным, с очень живой реакцией. И можно лишь догадываться, какой ценой доставался Владимиру Ильичу деловой, суховатый тон в его последних письмах, писанных в его последней эмиграции. Однако наедине с собой и с Надеждой Константиновной он, похоже, порой чуть ли не терял голову. Много позднее Крупская вспоминала:

«Сон пропал у Ильича с того момента, когда пришла весть о революции, и вот по ночам строились самые невероятные планы. Можно перелететь на аэроплане. Но об этом можно было думать только в ночном полубреду. Стоило это сказать вслух, как ясно становилась неосуществимость, нереальность этого плана. Надо достать паспорт какого-нибудь иностранца из нейтральной страны, лучше всего шведа: швед вызовет меньше всего подозрений. Паспорт шведа можно достать через шведских товарищей, но мешает незнание языка. Может быть, немого? Но легко проговориться. «Заснёшь, увидишь во сне меньшевиков и станешь ругаться: сволочи, сволочи! Вот и пропадёт вся конспирация», — смеялась я».

Насчёт меньшевиков Крупская попадала в точку! В письме к Коллонтай от 16 марта 1917 года есть и такие строки:

«Величайшим несчастьем было бы, если бы… наши пошли на «единство» с Чхеидзе и Кº…

Ни за что снова по типу второго Интернационала! Ни за что с Каутским! Непременно более революционная программа и тактика…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 400.)

Еще не приехав в Россию, он уже вёл заочный бой со всеми соглашателями, ренегатами и политическими трусами… Тут и впрямь некстати во сне начнёшь ругаться…

Эпизод с «глухонемым шведом» описывает со слов Якова Ганецкого в своих очерках о брате и Мария Ильинична Ульянова:

«Один фантастический план сменялся у Владимира Ильича другим… В бессонные ночи, обдумывая возможности вырваться из Швейцарии, он решил как-то прикинуться глухонемым и с паспортом шведа пробраться в Швецию. Ганецкий должен был найти шведа, похожего на Ильича, и добыть у него паспорт. К письму с изложением этого плана была приложена и фотография Владимира Ильича.