Ленин и Парвус. Вся правда о «пломбированном вагоне» и «немецком золоте»

«Прочтя записку, я почувствовал, как томится Владимир Ильич, — рассказывает Ганецкий, — но, сознаюсь, очень хохотал над этим фантастическим планом. Однако присланная фотография была сейчас же использована. Через два дня она красовалась в ежедневной газете левых шведских социал-демократов «Политикен», а под ней — передовица, написанная Воровским: «Вождь русской революции»»…»

Итак, планы строились один за другим — вплоть до воздушных если не замков, то перелётов. Кое-что дополнительно выясняется из письма Ленина партийному «технику» Карпинскому, посланного из Цюриха в Женеву 19 марта 1917 года. По причине несомненной важности каждого абзаца и это письмо привожу полностью:

«Дорогой Вяч. Ал.!

Я всячески обдумываю способ поездки. Абсолютный секрет — следующее. Прошу ответить мне тотчас и, пожалуй, лучше экспрессом (авось партию не разорим на десяток лишних экспрессов), чтобы спокойнее быть, что никто не прочёл письмо.

Возьмите на своё имя бумаги на проезд во Францию и Англию, а я проеду по ним через Англию (и Голландию) в Россию.

Я могу одеть парик.

Фотография будет снята с меня уже в парике, и в Берн в консульство я явлюсь с Вашими бумагами уже в парике.

Вы тогда должны скрыться из Женевы минимум на несколько недель (до телеграммы от меня из Скандинавии): на это время Вы должны запрятаться архисурьёзно в горах, где за пансион мы за Вас заплатим, разумеется.

Если согласны, начните немедленно подготовку самым энергичным (и самым тайным) образом, а мне черкните тотчас во всяком случае.

Ваш Ленин.

Обдумайте все практические шаги в связи с этим и пишите подробно. Пишу Вам, ибо уверен, что между нами всё останется в секрете абсолютном».

(В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 403–404.)

То, что такие деликатные вопросы приходилось доверять посылаемому по почте письму, лишний раз обнаруживает стеснённость Ленина в средствах — купить марку для письма было конечно же дешевле, чем билет от Цюриха до Женевы и обратно. Впрочем, Ленин ничем особо не рисковал — в нейтральной Швейцарии цензуры не было и письма не перлюстрировали.

Интересно — знакомы ли клеветники на Ленина с этим письмом и другими приводимыми в этой книге письмами? Они ведь легкодоступны, и они полностью освещают историю с переездом Ленина так, как она разворачивалась реально, а не в подлых или свёрнутых набекрень мозгах клеветников…

План с гримированием и проездом по подложному паспорту был настолько чреват всем, чем угодно, что от него в итоге отказались. И отказ был, конечно, единственно взвешенным решением.

Забегая далеко вперёд, скажу, что сюжет с париком будет-таки реализован Лениным, но — уже в совершенно иных, ещё более острых для него ситуациях. В одном парике он будет снят на удостоверение-пропуск на имя рабочего Сестрорецкого оружейного завода Константина Иванова — когда после Июльских событий 1917 года ему придётся укрываться в Финляндии и для обеспечения перехода через русско-финскую границу потребуется изготовить поддельный документ.

Второй парик подберёт ему уже в Гельсингфорсе (Хельсинки) осенью 1917 года бывший гримёр Мариинского театра — в этом парике Ленин и придёт в ночь на 25 октября 1917 года в Смольный.

Весеннее же письмо Карпинскому показывает, как отчаянно рвался Ленин на Родину, готовый даже на авантюры.

А что делать?

Уезжать-то было надо!

У АРМАНД слабое здоровье, путь через Англию морем ей не с руки, и Ленин просит опробовать английский маршрут Валентину Сафарову, жену большевика-эмигранта Георгия Сафарова, сообщая Арманд 19 марта: «Попытаюсь уговорить Валю поехать (она в субботу прибежала к нам после того, как год не была!). Но она революцией мало интересуется» (В. И. Ленин. ПСС, т. 49, стр. 405).

Надо заметить, что в письме Арманд от 19 марта Ленин обнаруживает всё большее нетерпение:

«…Не могу скрыть от Вас, что разочарован и сильно. По-моему, у всякого должна быть теперь одна мысль: скакать. А люди чего-то «ждут»!!..

Я уверен, что меня арестуют или просто задержат в Англии, если я поеду под своим именем, ибо именно Англия не только конфисковала ряд моих писем в Америку, но и спрашивала (её полиция) папашу (крупный большевик М.М. (Литвинов»-Валлах, будущий нарком иностранных дел СССР, тогда живший в Лондоне. — С.К.) в 1915 г., переписывается ли он со мной и не сносится ли через меня с немецкими социалистами.

Факт! Поэтому я не могу двигаться лично без весьма «особых» мер.

А другие? Я был уверен, что Вы поскачете тотчас в Англию, ибо лишь там можно узнать, как проехать и велик ли риск (говорят, через Голландию: Лондон — Голландия — Скандинавия риск мал) и т. д.

Вчера писал Вам открытку с дороги (выше она приведена. — С.К.), думая, что Вы несомненно уже думаете и решили ехать в Берн к консулу. А Вы отвечаете: колеблюсь, подумаю.

Конечно, нервы у меня взвинчены сугубо. Да ещё бы! Терпеть, сидеть здесь…»