Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

При всем уважении, мы хотим напомнить, что Российская империя обладает огромной территорией, населением в 180 миллионов и с невероятными возможностями стать не только гигантским рынком, но и одной из ведущих экономических держав мира. Ее запасы полезных ископаемых, нефти, а также сельскохозяйственные ресурсы находятся в самом начале развития. Если Великобритания сейчас же не предпримет соответствующих усилий, то после окончания войны борьба за эксплуатацию этих резервов развернется между Америкой и Германией, с преимуществом на стороне последней⁵².

Еще более откровенной была алчность британского коммерсанта по имени Уильям Генри Библ, регулярно бывавшего в России. Он видел, что с падением царизма здесь открывается невероятный рынок. Если удастся исключить из игры Германию, то британскому бизнесу целиком достанется русский средний класс – девственная клиентура, которая пока даже не понимает, насколько ей необходимы велосипеды, фотоаппараты и патентованный тонизирующий эликсир “Санатоген”. В обзоре, опубликованном в самые мрачные дни 1918 года, когда из охваченной Гражданской войной России приходили известия об умирающих от голода детях, Библ перечислял наиболее перспективные рынки – фармацевтика, научные и оптические приборы, фотографические материалы, а также (“поскольку бритье сейчас входит в моду у русских”) лезвия для бритв и патентованное мыло. “Торговля роялями, – добавлял Библ, – это отрасль, которая также сулит в России блестящие перспективы”⁵³.

Если бы Ленин процитировал хоть один из таких отчетов, то его рассуждения об империалистическом и капиталистическом характере войны прозвучали бы абсолютно убедительно для всех и каждого. Он также смог бы извлечь гораздо больше политических выгод из отказа англичан пропустить на родину других русских эмигрантов – еще один жест, обнажающий подлинную суть буржуазии. Ленин мог бы подчеркнуть, что именно он решился пойти на риск и вопреки всему вернулся домой. Ленин не может сейчас сказать, как много времени потребуется на то, чтобы утвердить социализм во всем мире, но он уверен, что этот план осуществится, и тогда все долги будут списаны, а коррупция исчезнет. А если его возвращение принесло пользу немцам – что ж, это прискорбно, но не имеет отношения к делу. Троцкий замечал позднее:

Со стороны Людендорфа это была авантюра, вытекавшая из тяжкого военного положения Германии. Ленин воспользовался расчетами Людендорфа, имея при этом свой расчет⁵⁴.

Возможно, проблема была в том, что большинство русских в конце концов (и это позже подтвердила история) охотно предпочли бы один из велосипедов мистера Библа – или даже капельку его тонизирующего эликсира – всем радостям ленинской версии классовой борьбы. Ленин, конечно, подозревал нечто подобное (естественное стремление людей к бытовым удобствам жизни некоторые марксисты называли “ложным сознанием”). Догадывался он и о том, что реальные крестьяне хотят только справедливости и кусок земли. Чтобы осуществить свою революцию вопреки этим препятствиям, он должен был взять на себя роль Робеспьера. Если люди не в состоянии понять, в чем состоит истинная свобода, он установит революционную диктатуру, которая подготовит их к этому пониманию. А пока что он должен встать выше масс и сделаться идеальным инструментом Истории с большой буквы – новым человеком, непорочным и безгрешным. Морис Палеолог заметил (в апреле 1917 года), что Ленин представляет собой “Савонаролу и Марата одновременно”⁵⁵. В реальной жизни он добавлял к этим недостижимым идеалам честное трудолюбие школьного учителя – человека, умеющего контролировать собственные страсти и выкладывающего свои карандаши на стол в идеальном порядке под скромным абажуром аккуратной ручной работы.

Нелегальные финансовые операции – достаточно грязное преступление, но ложь в длительной перспективе может оказаться куда более разрушительной. Вместо того чтобы довериться массам и рассказать им правду о германской помощи, Ленин предпочел поучать их. Он предложил людям не доверие, а ложь. Но это была цена, которую Ленин в краткосрочной перспективе готов был заплатить от имени народа, чтобы спасти народ от его собственной слабости. А затем он сделал 150 миллионов человек свободными (по крайней мере, так он утверждал), отдав их в лапы безжалостной политической элиты.