Ленинградский панк

В Америке три часа дня. Сиеста. Кучерявый усатый Курт Воннегут с сигарой в руке кулем сидит в кресле-качалке на веранде своего дома на Мысе Трески и безо всякого интереса смотрит на океан. Там мертвый штиль. И в гениальной голове писателя тоже. Никаких идей. Депрессия-обжора съела все. Ни алкоголь, ни таблетки уже не помогают. Настроению вторит зудящая над ухом муха. А, нет же, это не муха. Факин телефон. Опять издатели. Или Джил. А может, дети? Все-то им неймется. Курт вздыхает и идет в дом. За огромным рабочим столом, заваленным книгами и бумагами, заливается антикварный телефонный аппарат. Курт берет трубку. (Дальнейший разговор идет на чистом английском, но я по дружбе, так и быть, переведу вам.)

– Алло. Слушаю.

– Хай, Курт! – какой-то молодой незнакомый голос.

Какого черта? Звук, как из жопы. Видимо издалека.

– Кто это?

– Извини. Ты я не знаешь. Мое имя Андрей и я фанат твоих книг.

– Странный акцент. Откуда ты, Андре? Франция?

– Советский Союз. Город Ленинград.

Воннегут снимает – надевает очки. Что? Раша? Ему звонит парень из города Гоголя и Достоевского? Из его любимого города? Но как такое возможно? Может, этот Андре из КГБ? Фак!

– Это какой-то розыгрыш? Вас подговорила моя жена?

– Что? Прости, Курт. Я не понимать. У меня плохо английский. Я хотеть сказать тебе много, но сказать только одно. Я тебя люблю. Я люблю твои книги. Спасибо твои книги. И Килгор Траут навсегда.

– Андрей! Я польщен. Правда, dude. Если ты действительно звонишь из Советов, то это очень крутой звонок (вери кул колл). Но это же опасно. Ваши камрады меня очень разочаровали. Загубили левую идею… Но как ты смог? Может, я все проспал и не заметил, как мир изменился… Это…

В трубке у Курта раздается грохот и девичий вопль, переходящий в истерический смех.

– Фак! Блядь! Вот дебилы! – ругается загадочный Андре на той стороне Земли и судорожно бросает трубку на рычажки телефона.

Обалдевший Воннегут слушает короткие гудки. Вешает трубку.

– What the fuck? Надеюсь, этого русского парня там не убили. Или все-таки меня кто-то разыграл?

Курт в полном недоумении возвращается на качалку. Океан все так же спокоен. На небе ни облачка. Зато в гениальной кучерявой голове Воннегута впервые за последние месяцы зреет идея нового рассказа.

Глава 35. Если каждому давать, то развалится кровать

Зла не хватает, как любит говорить твоя мама. Ты стоишь в гостиной, а на завалившемся диване со сломанными ножками, любимом мамином диване, сидят едва сдерживающий смех Дэн и просто рыдающая от смеха Ленка. Трясет своими тяжелыми сиськами. При других обстоятельствах ты бы наверняка засмотрелся на них. Кузя радостно лает. Ему нравится этот бардак. Конечно, это же не ему родаки башку оторвут. Ну, может не оторвут, конечно, но мозг точно вынесут. Ты нервно держишься за голову, словно прощаясь с содержимым. Пришли посмотреть на катастрофу и Тихоня с Нинкой. Тихоня в Нинкиных трусах, а Нинка в его футболке. Дебилы!

– Энди, прости, чувак! Это все она! – Паясничает Дэн. – Байкерша-кавалеристка! Она мне, кажется, плечо вывихнула. Тетя-лошадь!

Хочет свести твою трагедию в шутку. Что ж, тактика правильная. По отношению к другим обычно отлично срабатывает.

– Диван развалили! Офигеть! Ну вы даете. – Восторгается подвигом товарищей Нинка. Завидует – им с Тихоней похвастаться нечем. Мебель устояла.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо всем! Так ведь и должны себя вести настоящие друзья! – совсем не истерично говоришь ты и уходишь к себе в комнату, хлопая дверью так, что со стены падает и разбивается керамическая тарелка. Да пофиг уже. Пусть все сломается.

Дэн кричит тебе вслед:

– Все равно не верю, что все люди звери!

День четвертый. Тусовочный

Глава 36. Утро после вакханалии

Утро настойчиво заглядывает ярким солнцем в твое окно. Ты заспанный и злой выходишь из комнаты и застаешь в гостиной знаменательную картину. Полностью одетые, бодрые, хоть слегка и помятые Дэн, Ленка, Тихоня и Нинка возятся с диваном. Мальчишки с трудом (особенно Тихоня), держат его на весу, а девчонки на четвереньках стараются подставить сломанные ножки на старое место. Кузя пытается играть с девчонками, вцепившись в одну из ножек зубами и грозно рыча.

– Доламываете то, что ночью не смогли? – вежливо интересуешься ты.

– И тебе доброго утра, радушный хозяин, – ожидаемой банальностью отвечает на твое приветствие Дэн.

Отмахнувшись от него, как от надоедливой мухи, ты идешь в ванную и там ожесточенно чистишь зубы зеленой мятной пастой, внимательно изучая себя в зеркале. Все на месте: и природные синяки под глазами, и веснушки, полностью загадившие лицо, и ямочка на левой щеке. И вот эта наглая рожа ночью говорила с самим Воннегутом, довольно думаешь ты. Интересно, Мурзилка слышала ваш позорный разговор? Неужели это и взаправду было с тобой? Вот же круть-то какая неимоверная! Только вот никто тебе не поверит.