Леонардо да Винчи

Пока Леонардо оставался во Флоренции, где его задерживала тяжба из-за наследства, он главным образом занимался науками, а не живописью. Он вскрыл в больнице труп старика, сообщившего перед смертью, что ему сто лет. Он задумал испытать одну из своих летательных машин, начал писать трактат о геологии и воде, изобрел особую стеклянную емкость для наблюдения над осаждением осадка от текущей воды. Еще он проплыл под водой, чтобы сравнить толкающую силу рыбьего хвоста с силой птичьего крыла, и записал сделанные выводы на той же самой тетрадной странице, где был черновик сердитого письма к сводным братьям. Леонардо считал, что всеми этими научными вопросами будет лучше заниматься в Милане, где происходило живое интеллектуальное брожение.

«Начато в Милане 12 сентября 1508 года», — написал он на первой странице новой тетради вскоре после возвращения[691]. Тетрадь испещрена заметками самого разного содержания: геология, вода, птицы, оптика, астрономия и архитектура. Появились у Леонардо и другие дела: он рисовал схематичную карту Милана с высоты птичьего полета, предлагал перестроить клирос в городском соборе и изобретал военные машины, которые можно было бы использовать против Венеции.

Помимо бурной интеллектуальной жизни Милан привлекал своими пышными празднествами и блестящими театрализованными зрелищами, которые затмевали все, что происходило теперь в республиканской Флоренции. В июле 1509 года, когда в очередной раз пожаловал с визитом король Людовик, пять колесниц в его процессии представляли города, недавно завоеванные Францией, а за ними ехала триумфальная колесница с тремя костюмированными аллегорическими фигурами — олицетворенными Победой, Славой и Счастьем (как раз над такими аллегориями любил работать Леонардо). О прибытии короля возвещал механический лев, придуманный Леонардо. Вот что писал один очевидец: «Леонардо да Винчи, знаменитый живописец и наш Флорентиец, измыслил следующее изобретение: он сделал льва над воротами, и лев этот вначале лежал смирно, а затем, когда король уже въезжал в город, вскочил на ноги, лапой распахнул себе грудь, вытащил оттуда синие шары, полные золотых лилий, и принялся бросать их на землю». Этот лев (описанный и у Вазари) стал непременным участником множества других торжеств, устроенных или вдохновленных Леонардо, в том числе — церемонии въезда Франциска I в Лион в 1515 году и в Аржантан в 1517-м[692].

Еще Леонардо порадовался тому, что устроение празднеств можно совместить с архитектурным проектом. Для дворца своего покровителя, Шарля д’Амбуаза, он разработал план расширения большого зала, где проводились карнавалы и представления, чтобы там стало еще просторнее. «Зал для празднеств надлежит расположить так, чтобы вначале вы попадали в покои хозяина, а затем проходили к гостям, — писал он. — С другой стороны нужно сделать вход в зал и удобную лестницу, достаточно широкие, чтобы люди, проходя, не толкали участников маскарада и не мяли им костюмы»[693].

Проектируя для миланского наместника «сад наслаждений», Леонардо дал волю своей любви к воде. Ее присутствие имело важное эстетическое значение и в то же время служило практической цели — нести прохладу. «Летом я устрою так, что в пространстве между столами будет бить ключом, пузыриться и течь свежая вода», — писал Леонардо и тут же рисовал, как именно будут стоять столы. Вода будет приводить в движение мельницу, а та в свой черед будет нагонять ветерок. «При помощи мельницы я в любое время смогу поднять струи воздуха, — обещал он, — и проведу по дому много труб с водой, и устрою источники в разных местах, и один такой проход, где при появлении в нем человека вода начнет бить снизу со всех сторон, и этот механизм всегда будет готов к действию на тот случай, если хозяин пожелает подшутить над кем-нибудь из дам или иных гостей». Предусматривалось, что поток воды должен приводить в действие большие часы, а сеть из медной проволоки, протянутая над садом, превратит его в птичий садок. А еще Леонардо писал: «С помощью мельницы я буду извлекать бесконечные звуки из разного рода инструментов, и они будут звучать, пока работает мельница»[694].

В итоге вилла наместника так и не была расширена, не был устроен и сад наслаждений. Бесплодность этих проектов в очередной раз наводит на мысль, что время, которое Леонардо отводил разным инженерным замыслам, просто тратилось впустую. Именно к такому снисходительному выводу пришел Кеннет Кларк, отбарабанив перечень его многочисленных проектов, не связанных с живописью: «То он разрабатывал новые хоры для миланского собора, то воображал себя военным инженером на войне с Венецией, то готовил празднества по случаю въезда Людовика XII в Милан». Кларк с досадой добавлял: «Все эти разнообразные занятия очень нравились Леонардо, но, предаваясь им, он обделил будущие поколения»[695].