Леонардо да Винчи

В Риме Леонардо прежде не бывал. Туда съехалось работать множество прекрасных архитекторов, и среди них был его давний друг Донато Браманте, который занимался масштабным переустройством городских дорог и зданий. Помимо прочего, Браманте возводил пышный ступенчатый двор между сводчатыми галереями, который должен был соединить Ватиканский дворец с изящным летним дворцом папы — виллой Бельведер. Эта вилла, построенная тридцатью годами ранее, располагалась на высоком холме, откуда открывался прекрасный вид на Рим и где всегда дул свежий ветерок. Проектировал ее Антонио Поллайоло, которого Леонардо хорошо знал во Флоренции.

На этой вилле, где уже нашли приют другие любимцы папы Льва Х и герцога Джулиано Медичи, и отвели жилые покои Леонардо и его свите. Это было идеальное место, в меру тихое и укромное, и в то же время населенное художниками и учеными. На вилле Бельведер и прилегавшей к ней территории великолепная архитектура соседствовала с чудесами природы: там имелись зверинец, ботанический сад, фруктовые сады и пруд с рыбами. Кроме того, открытый двор украшали античные статуи из коллекций предыдущих пап — например, «Лаокоон и его сыновья» и «Аполлон Бельведерский».

Словно всего это было мало, папа велел одному из своих зодчих специально переделать кое-что на вилле Бельведер «в покоях, отведенных маэстро Леонардо да Винчи». Например, расширили окно и соорудили деревянные перегородки, смастерили ящик для растирания красок и четыре обеденных стола (значит, при Леонардо состояло немало помощников и учеников)[807].

В садах имелся заповедник с редкими ботаническими видами, привезенными из самых разных уголков мира. Там Леонардо наблюдал за разнообразным спиральным листорасположением у растений, которые всеми силами тянутся к солнцу и дождевой влаге. А еще Леонардо любил устраивать в садах всякие розыгрыши. Вот что рассказывал Вазари: «Он прикрепил к ящерице, которая была найдена садовником бельведерского виноградника и имела очень странный вид, крылья [из чешуи других ящериц], наполненные ртутью. Когда ящерица на ходу двигалась, крылья трепетали. Он приделал ей глаза, рога и бороду, приручил и держал в коробке. Все друзья, которым он ее показывал, убегали от страха». Еще он лепил из восковой пасты «крошечных животных», и «когда воздух вдувался в них, они взлетали наверх». Это очень забавляло папу во время прогулок.

___

После того как уладились семейные споры из-за наследства, отношения Леонардо со сводными братьями улучшились, и, приехав в Рим, он повидался там со старшим из законных сыновей своего отца. Джулиано да Винчи (который, разумеется, был нотариусом) была обещана бенефиция — доходная церковная должность, но потом случилась какая-то заминка, и Леонардо решил замолвить за брата словечко. Он лично отправился в канцелярию, чтобы все выяснить, и, услышав, что назначение Джулиано еще не утверждено, обратился за помощью к датарию — чиновнику, ведавшему папскими бенефициями. Последовал разговор о сопутствующих затратах и сложностях: датарий явно напрашивался на взятку. Неизвестно, чем кончилось дело, зато известно, что жена Джулиано осталась очень довольна. Письмо, которое она прислала мужу, заканчивалось припиской: «Я забыла попросить тебя, чтобы ты от моего имени поблагодарил своего брата Леонардо, прекрасного и необыкновенного человека [vuomo eccellentissimo e singhularissimo]»[808]. Джулиано передал это письмо Леонардо, и тот до конца жизни хранил его среди своих бумаг.

Противоречивые чувства, которые испытывал Леонардо при мысли о взаимоотношениях отцов и детей, выплеснулись в насмешливые замечания, когда другой его брат, Доменико, праздновал рождение сына. Леонардо отправил ему письмо, полное иронии и притворных соболезнований, которые лишь отчасти можно расценить как шутку. «Мой возлюбленный брат, — писал он. — Недавно я получил от тебя письмо, в котором ты сообщаешь мне о рождении наследника, и, насколько я понимаю, тебя весьма обрадовало это событие. До сих пор я почитал тебя человеком благоразумным, но теперь я узнал, что сам был столь же далек от истинного суждения, сколь ты — от благоразумия. Ведь ты поздравляешь себя с тем, что породил неусыпного врага, который всеми силами будет рваться к свободе, коей достигнет лишь после твоей кончины»[809].

___