Леонид Бредихин

По-существу, в тот период навсегда был уничтожен годами создаваемый жизненный уклад, поломано немало людских судеб. Всё, что выстояло в лихие годины мировой и гражданской войн, военного коммунизма, было разрушено безжалостной коллективизацией, творимой жадными до чужого «пупыками».

В Егорьевке снова, как при военном коммунизме, активизировались комбеды, только теперь под новой вывеской – комиссия по раскулачиванию. Если раньше эти архаровцы отнимали только «излишки» продовольствия, то теперь имели право отобрать всё. Никакой добровольности при вступлении в колхоз не соблюдалось. В 1932 году Семён вместе с сыном Василием были раскулачены и решением комиссии, состоящей из

«пупык», сосланы на север Томской области, в Бокчарский район. Естественно, всё их имущество было конфисковано.

Формальным основанием для такого решения комиссия посчитала наличие в собственности мельницы, что, на взгляд активистов, было недопустимым для крестьянина, а также эксплуатацию наёмного труда. Но главной причиной был категорический отказ от вступления в колхоз.

После этой трагедии большая семья Шевченко распалась и оказалась разбросанной по разным уголкам страны. Когда Семен уезжал в ссылку, он зашел и к дочери Лизе, к тому времени жившей с детьми в соседнем селе Титовке и уже овдовевшей. Семену Шевченко было тогда уже 60 лет, но переживал он не столько за себя, сколько за дочь и внуков. А сам он, злой волей «пупык» лишенный в старости своего хозяйства, не пропал и в ссылке. В таежном посёлке Малиновка, где поселили их с сыном, дед Семён завёл себе пасеку, и так хорошо устроил свой быт, что когда после Отечественной войны была амнистия и реабилитация, он не захотел покидать место своей ссылки, доживал там отмеренный Богом век.

Не лучше складывалась жизнь и его зятя, Тита Бредихина. Перед раскулачиванием тестя в семье Тита и Лизы Бредихиных было уже пять сыновей, не давал им Бог больше дочек. Разница в возрасте детей была значительная: старшему сыну, Николаю, уже

стукнуло 18 лет, а младшему, Лёне – несколько месяцев от роду. Жили все с дедом Семёном, пока ещё было довольно благополучно, о такой беде, как раскулачивание, ещё не слыхивали. Но Тит находился в постоянном напряжении: его, как бывшего офицера царской армии, не оставляли в покое. В своё время, после того, как уволился из армии, он отказался служить у белых, куда его настойчиво приглашали. Отказался Тит и от службы в Красной армии. Не захотел кадровый офицер, прошедший тяжелые испытания на русско-германском фронте, воевать со своим народом. А в итоге – стал врагом и для тех, кто сочувствовал «белому» движению, и для тех, кто был на стороне «красных». Гражданская война, расколовшая российское общество на два лагеря, не закончилась после формального разгрома белых, полыхала она в сердцах людей. И Титу Бредихину доставалось со всех сторон. К примеру, трудно было найти работу, хотя он имел профессию бухгалтера, которых тогда не хватало ни в советских организациях, ни в частных фирмах. Так что, в 1932 году Бредихины вынуждены были переехать в незнакомые края, в Семипалатинскую область, где Титу удалось-таки устроиться бухгалтером. И наладилась бы постепенно жизнь невольных переселенцев, если бы не плохое здоровье фронтовика. Добил его, по-видимому, переезд – в тот же год, летом, он умер, далеко ещё не старый человек, в возрасте 46 лет.

Леониду тогда было три с половиной года, об отце воспоминаний своих у него не осталось. Но он помнит всё, что говорили ему люди, хорошо знавшие Тита Бредихина. Все вспоминали, что был он очень скромным, простым человеком, очень любил детей. В свободное время увлекался столярным делом. Всю домашнюю мебель изготавливал сам. Стол, комод, стулья, сундук – всё в доме было делом его умелых рук. Кстати сказать, тогда в деревне платяных шкафов не было, все вещи хранились в сундуке. К сожалению, ничего из тех уникальных поделок, хранящих тепло отцовских рук, не сохранилось. Осталась у Леонида Титовича, как память об отце, только одна книга –