Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны

Руководство Брежнева основывалось не только на доверии и заботе, но и опиралось также на фамильярность в Политбюро. В то время как доверие – действие, основанное на привычке, все еще предполагает на когнитивном уровне размышления о безопасности и риске, фамильярность – чисто бессознательное, эмоциональное состояние, которое не требует решения, так как оно благодаря доверительности внушает безопасность1394. Согласно философу Никласу Луману фамильярность способствует тому, чтобы сложность мира исключалась из сознания и он представал в результате этого простым, известным и безопасным1395. После четырех десятилетий неуверенности при Сталине и Хрущеве представляется как нельзя более логичным, что восстановление доверия было не только ментальным, но и эмоциональным процессом1396. Принимать во внимание мир чувств было тем важнее, что, если верить философу Мартину Хартману, жертвы террора и насилия часто демонстрируют нарушенную способность к формированию доверия. Если утрачено «доверие к миру», то риски обретают чрезвычайное значение1397. Даже если почти все члены Политбюро и ЦК в той или иной форме становились в условиях Большого террора палачами, они чувствовали себя и жертвами основанного на страхе режима Сталина, после смерти которого к этому времени (1964) прошло только 11 лет. Таким образом, значимым было то обстоятельство, что Брежнев заставлял забыть все предполагаемые и действительные риски и предлагал себя в качестве защиты. Вот что наблюдал польский социолог Петр Штомпка: группа, травмированная в результате злоупотребления доверием, иногда полностью отгораживается от внешнего мира, словно сама себя «геттоизирует» и заботится внутри о доверительности, исключая все чуждое и угрожающее1398. «Они становятся чем-то вроде мнимой семьи во главе с сильным эрзац-отцом, заботящимся обо всех членах сообщества»1399. Стоит, следовательно, взглянуть на ближний круг власти как на травмированную группу, которой Брежнев предложил себя в качестве образа отца, благодаря доверительности позаботившегося об «ощущаемой безопасности». Это открывает новую точку зрения на практики, которым Брежнев положил начало в Политбюро.

Фамильярность в Политбюро и Центральном комитете выражалась сначала в постоянном контакте и личных встречах в непринужденной атмосфере1400. Началось с того, что Брежнев ежедневно, даже если и находился в отпуске, часами говорил по телефону со своим окружением и секретарями ЦК компартий союзных республик1401. В соответствии с наблюдениями его сотрудника Шахназарова эти разговоры происходили в точно установленной последовательности. Для начала Брежнев осведомлялся о самочувствии секретаря обкома или ЦК нацкомпартии, его семьи и при необходимости предлагал помощь. Затем он спрашивал о производственных планах в промышленности и сельском хозяйстве. Под конец заходила речь о политике партии, кадровых вопросах и следующем Пленуме ЦК1402. Об этом свидетельствуют записные книжки Брежнева, в которых он отмечал, с кем говорил лично и по телефону: «10 января 1967: Беседовал с тов. Косыгиным… Беседа с тов. Руденко Р. А. … 27 января: принял товарища Семичастного B. Еф., очередной доклад – по всем текущим делам – особый доклад о писательских делах молодых – откровенный разговор о доверии… 15.2: Звонил А. Н. Косыгин… характеризовал как исторический визит в Англию»1403. Регулярными беседами Брежнев демонстрировал участие и солидарность и в то же время обеспечивал себе лояльность. Шахназаров оценивал ситуацию следующим образом: «Это и есть новая версия общественного договора между вождем и номенклатурой: я – вам, вы – мне»1404.

Но эта забота выходила за рамки обстоятельных телефонных разговоров; Брежнев заботился и о том, чтобы регулярно видеть товарищей в непринужденной обстановке1405. Эти постоянные личные встречи дополнительно повышали ощущение его предупредительности. Каждый четверг он созывал на заседание всех секретарей ЦК, которые для этого съезжались со всего Союза. Накануне пленарных заседаний Верховного Совета 15–20 секретарей обкомов и крайкомов всегда собирались дома у Брежнева и вели там откровенный обмен мнениями1406. Брежнев жил в одном доме на Кутузовском проспекте с министром внутренних дел Щёлоковым и председателем КГБ Андроповым, также он регулярно приглашал своих доверенных лиц, например генерала КГБ Г. К. Цинева или заместителя Председателя Совета министров Тихонова1407.

Фото 18: Брежнев звонит по телефону во время отпуска в Крыму, 1982