Леопард за стеклом

– Я и моя сестра. У меня сестра в пятом классе. Ей-то нечего бояться. Она очень хорошая ученица. Она даже знает, сколько тычинок у цветка яблони.

– Нашла чем хвастаться!

Я открыла рот, чтобы ответить, но тут прозвенел звонок, и мы пошли в класс.

Не успел урок начаться, как к нам снова пришел господин Каранасис – на этот раз в сопровождении мамы Пипицы. Мамаша начала присаживаться за каждую парту, чтобы понять, где дует из окна, а где нет, откуда лучше видно доску и куда стоит посадить Пипицу. К счастью, не рядом со мной. Не потому что я так уж рада сидеть рядом с Алексисом. Но с Пипицей… нет уж, увольте!

– Они, – прошептал Алексис и кивнул в сторону Пипицы, – платят как положено.

– Обожаю нашу школу! – кричит Мирто как-то днем, когда мы все садимся за стол.

– А я вот совсем ее не люблю, – бурчу я. – Хотя учительница у нас вроде бы ничего.

– Вы хоть бы раз в чем-нибудь согласились! – обрушился на нас отец.

Мирто была в восторге, потому что у них почти не было никаких уроков, зато их, пять-шесть человек из их класса и ребят постарше, постоянно собирал господин Каранасис и рассказывал, что именно нашей школе должна выпасть честь создать одну из первых фаланг Национальной организации молодежи, которую основал наш диктатор.

– Вам сказали, что это обязательно? – холодно поинтересовался дедушка.

– Нет, кто хочет. Но тот, кто пойдет сейчас, станет звеньевым и получит три золотые звезды. Вот как эти.

Мирто раскрыла ладонь, на которой лежали три звездочки, сияющие чистым золотом.

– Где ты это нашла? – спросила мама.

– В лавке мелочей.

Дело в том, что Мирто всегда нравились блестящие вещи. У нее целая коробка, забитая золотыми перьями, и горе тебе, если вдруг нечем станет писать и попросишь у нее одно. Когда нам, случается, дают карманные деньги, Мирто бежит в мелочную лавку и покупает все якобы золотые побрякушки, что найдет.

– Раз это необязательно, – твердо сказал дедушка, – значит, сиди тихо, и пусть другим выпадет честь стать первыми. Надеюсь, и твой отец придерживается того же мнения.

– Может быть, позже, если только это будет обязательно, – согласился папа.

– Тогда все станут звеньевыми, а я нет! – взвыла Мирто.

– Зачем вы пресекаете инициативу ребенка? – вмешалась тетя Деспина.

Но дедушка оборвал ее так же, как и в тот день, когда объявили о введении диктатуры:

– Не мели чепухи, Деспина!

Вечером Мирто положила на подушку три свои золотые звездочки и проговорила, давясь от слез: «ОЧПЕЧА, ОЧПЕЧА…»

Как-то, вернувшись из школы, мы застали у нас дома Нолиса, пришедшего на урок с дедушкой.

– Вот увидишь, сейчас и Артеми появится, – говорю я Мирто.

Мы сразу же сели делать уроки и почти уже закончили, когда появилась Артеми.

– Что, пришла шитью учиться? – поддразнили мы ее.

– Нет! Что же это, господин Нолис будет к вам ходить с визитами, а мне дома в Ламагари сидеть, что ли? – притворно завздыхала она.

Тетя Деспина отправилась по магазинам, так что Стаматина открыла нам большую гостиную, чтобы и Артеми могла взглянуть на леопарда. А она и смотреть не стала. Артеми никак не могла оторвать взгляд от люстры, свисающей с потолка, проводила рукой по бархатной обшивке кресел, а потом чуть с ума не сошла, любуясь своим отражением в большом зеркале с золоченой рамой.

– Здравствуй, моя прекрасная Артеми! – приветствовала она свое отражение и то делала глубокий поклон, то начинала танцевать. – Слушайте, – сказала она нам, – я в первый раз вижу, что я целиковая.

И давай снова кружиться по гостиной и танцевать.

У Стаматины слезы из глаз побежали, пока она на нее смотрела.

– Птичка моя, птичка моя, – все повторяла она. – Ни разу, за всю свою жизнь ни разу в зеркало не посмотрелась!

– Да нет! – утешила ее Артеми. – Рожу-то свою я каждый день вижу. Отец притащил мне карманное зеркальце. Но я и думать не думала, как это здорово – видеть себя целиком. Ну прям кинематограф какой! Я в прошлом году в городе видела, так чуть с ума не сошла, как там фотографии двигались – чисто люди настоящие!

Наконец Артеми обратила внимание и на леопарда.

– Прям живой, – прошептала она.

Вытащить Артеми из гостиной было невозможно: она все твердила, что теперь-то, когда в сказках услышит про королевские дворцы, уж точно будет знать, как они выглядят – точь-в-точь наша гостиная. Тете Деспине ее бы послушать, а то она все время брюзжит, что нам нужно купить новую мебель. Бархат на креслах давно вытерся и истрепался, пружины дивана продавились, а буфет и консоль испещрены дырочками, которые проедают в них жуки-древоточцы уже несколько десятков лет.

Тем временем Нолис закончил урок и торопился уйти, чтобы добраться до Ламагари до того, как стемнеет. В Ламагари можно было попасть не только морем – туда еще вела дорога по суше. Только совсем разбитая, и идти по ней было трудновато: одни кочки да камни.

– Посиди, и поедем вместе, на лодке, – предложила ему Артеми. – Отец скоро появится.

– А шитье? – говорит ей Стаматина. – Госпожа еще не вернулась. Кстати, почему бы тебе не учиться грамоте вместе с Нолисом? – прибавила она.