Леопард за стеклом

Конечно, они и ей дадут свисток, чтобы она повесила его себе на шею. И, когда будет обязательным участие в фаланге и все в школе станут фалангистами, она станет звеньевой, на парадах будет идти впереди, постоянно оглядываясь на свою фалангу, и дуть в свисток. Но что подумает кира Ангелика утром, когда увидит, что не хватает стольких вещей? Ну конечно, звеньевой пойдет и скажет ей: «Я приказал моей фалангистке взять эти вещи, потому что она должна была совершить подвиг». А если он ничего объяснять не станет? Так что, выйти и спросить звеньевого и Коскориса? А если ее снова назовут трусихой, когда увидят, что она вылезает из дыры, так ничего и не взяв? И тогда… всё! Она никогда не станет звеньевой!

Легкий шорох, как будто кто-то открывает дверь, заставил обернуться похолодевшую от ужаса Мирто…

Дальше мне не нужно было слушать эту историю, я и так могла догадаться, что произошло. Перед ней появился Никос, который вышел из маленькой дверки, ведущей в крошечную каморку с пустыми клетками!

Представляю, что было с Мирто… Хотя и с Никосом тоже, ведь он застал ее ночью с карманным фонариком в руках, в пустом магазине. И наверняка он объяснил ей, что это, конечно, чистой воды воровство, а никакой не подвиг.

Мирто же сразу ударилась в слезы, и Никос перепугался, как бы с ней не случилось чего. Потом он убедил ее быстро бежать домой, пока не вернулись те двое. Он отпер ей дверь, выпустил на улицу и дал слово, что придет к нам домой, чтобы повидать ее еще раз, и что он сам нам расскажет, что случилось. Только тогда Мирто перестала плакать и ушла.

Когда Никос закончил свой рассказ, он попросил Стаматину спуститься вместе с ним и разбудить дедушку, чтобы он мог и с ним попрощаться.

Затем брат обнял нас обеих и – и это у нашего великана Никоса! – глаза его наполнились слезами.

– Но как же ты уедешь? – спросила я. – Разве тебя не схватят, как только ты сядешь на паром?

– Я поеду верхом на леопарде, – улыбнулся он.

– Ты что, не знаешь, что леопарда убили?

– Его не убили, Мелисса, его только ранили, а теперь с ним все в порядке.

Никос снова поцеловал нас.

– Я напишу вам, – прошептал он взволнованно и вместе со Стаматиной вышел из комнаты.

– Иди в мою кровать, – попросила Мирто. – Я не могу спать одна.

Я залезла к ней под одеяло.

– ОЧСЧА, ОЧПЕЧА?

– Не знаю, Мелия.

– А я – ОЧСЧА, ОЧСЧА! Потому что леопард жив!

Канарейка и Испания. Крабы и звёзды. Если бы я родилась писателем

Когда я проснулась следующим утром, мне показалось, что все это я видела во сне. Мирто еще спала. Мы проспали, а нас никто не разбудил! Мы же опоздали в школу! Дверь бесшумно открылась, и в комнату на цыпочках вошла мама.

– Мелия, – сказала она шепотом, чтобы не разбудить Мирто. – Сегодня ты тоже не пойдешь в школу, останься дома, чтобы составить компанию своей сестре.

– Ты знаешь? – спросила я.

– Да, Стаматина нам все рассказала.

– И что теперь будет, мама?

– С чем будет, Мелия?

– Ну… с Мирто, с фалангистами, со школой?

– Не знаю, родная. Мы должны подумать.

Как это странно – видеть Мирто в кровати. Она почти никогда не болеет. А теперь целыми днями лежит, смотрит в потолок и отказывается от еды.

Тетя Деспина открыла свой шкаф и принесла ей целую гору сладостей, но она к ним даже не притронулась. Я сижу рядом, болтаю с ней о всякой чепухе – а в ответ ничего, даже улыбки. Вдруг она вскочила с постели – и надевает тапочки.

– Хочешь чего-нибудь?

– Сказать кое-что дедушке и маме.

– Подожди, я их позову.

– Я сама пойду.

Мы спустились по лестнице и вошли в столовую, где все уже собрались, даже папа! Он не пошел на работу.

– Мирто! – все пришли в ужас, и было от чего – Мирто очень бледная, в пижаме…

Она встала в дверях и дрожащим голосом произнесла:

– В чертову школу я больше не пойду! И пусть даже мне никогда больше не удастся заглянуть в учебник и я останусь неграмотной, чурбаном неотесанным, как говорит дедушка!

Она побледнела еще больше; я даже испугалась, как бы она не упала в обморок. Мама взяла ее на руки, а дедушка произнес:

– Успокойся, Миртула. В эту «чертову», как ты ее называешь, школу ходить больше не надо. Мы возьмем у врачей справки, что ты больна, и ты будешь заниматься дома со мной.

– Тогда и я буду заниматься с тобой, и Алексис! – обрадовалась я.

– Нет, Мелисса, – сказал дедушка очень серьезно. – Тебе придется закончить этот год в школе, чтобы господин Каранасис не устроил твоему папе проблемы на работе. А в следующем году вы втроем – и Алексис тоже – пойдете в государственную школу. Ну и что, что там сто человек в классе. Я буду помогать вам с уроками. И, если они сделают эту мерзость всеобщей повинностью и мы не придумаем, как от нее избавиться, вы пойдете в фаланги, но в душе останетесь нормальными людьми.

Тут дедушка улыбнулся и посмотрел так радостно, как будто ничего не случилось.

– Кстати, в воскресенье обещают отличную погоду! Мы возьмем с собой Алексиса, наймем катер и отправимся на целый день в Ламагари – надо же проверить, как там без нас!