Лепестки Белладонны

У них также не было секретов, но Мира ни за что бы не призналась: Джек ей снился, и во сне они целовались. Мысли о знаменитом боксере стали интимными, не хотелось делиться ими даже с лучшим другом. Мира привязалась к Джеку Льюису сильнее, чем Тристан, но, скажи она это вслух, Джек перестанет их объединять. Поэтому Мира предпочла твердить, что ей по-прежнему интересны боксерские бои, хотя заметила, что чаще засматривается не на счет, а на пресс Джека. И грезит по ночам, что боксер приедет и заберет ее. Только ее.

– Если я когда-нибудь поцелую Джека Льюиса, ты этого не увидишь! – заключила Мира, спрыгнув с дерева.

В одном Мира была честна: она не хотела, чтобы ее первый поцелуй с Джеком состоялся при свидетелях. Она включила в сценарий клипа такую сцену, чтобы точно его поцеловать, но, разумеется, хотела сделать это раньше. Первый поцелуй важен. Не часть сценария, не цирковое представление, а тайна двух людей и, конечно, начало их отношений.

Утром Франк позвонил и заверил, что честно-честно приедет завтра, а значит, начало съемок придется отложить. Как бы Мире ни нравилось самой принимать решения, без менеджера начать сложный процесс создания клипа не представлялось возможным. Днем Мира поехала на примерку одежды, смотрела скетчи сцен и локации, а Джек отрабатывал с тренером боевые приемы. По сюжету, Белладонна – девушка боксера с кличкой «Бандит», они влюблены и счастливы. Вдруг Белладонна узнает, что Бандит действительно бандит и промышляет криминалом. Что сделает девушка: бросит любимого или составит ему компанию?

Мира избегала Джека весь день. Настраивалась. Предвкушала встречу. И после ужина застыла у его номера. Еще не поздно убежать. Забыть нелепую мечту стать к Джеку ближе. Поцеловать. Но дверь в номер была приоткрыта, и Мира восприняла это как очередной знак.

– Можно? – костяшками пальцев отбила дробь по дверному косяку.

Джек поднял голову.

– Белладонна? Привет.

– Мира. – Она поморщилась. Какая она Белладонна рядом с ним? Скорее юная ромашка: желает, чтобы он ее сорвал. – Чем занят?

Планировка номера мало отличалась от апартаментов Миры. Вещи Джек не доставал или спрятал, потому комната выглядела нежилой. Эльмира удивилась, когда не увидела на тумбочке семейных фото: ей казалось, сентиментальность в духе Льюиса. Но Джек будто не хотел привыкать к временному жилью и собирался оставить номер в первозданном виде. «Отель навевает ему неприятные воспоминания», – догадалась Мира.

Небо за окном было окрашено в малиновые оттенки заката. Джек сидел за столом и вертел в руках мобильный. Секунду назад экран горел, но, когда Мира переступила порог, Джек положил телефон экраном вниз.

– Хотела сказать… – Она стиснула в пальцах светлую прядь парика. Огляделась. Эльмира стояла посреди стерильно-чистой комнаты и вдруг осознала, как не вписывается в жизнь давно женатого мужчины, которому она как девушка не интересна. Мира ощутила на языке горечь, и голос предательски дрогнул: – …спасибо, что согласился участвовать в клипе.

– Нет проблем. – Джек улыбался и, судя по безразличию во взгляде, не понимал, чего она хочет. Зачем она пришла? – Интересный будет опыт, – добавил Льюис, заполняя паузу в разговоре, который не должен был состояться. Не имел смысла. Ценности. Важности. Мира прекрасно это понимала, но будто приросла к полу, теребя край тонкой шифоновой кофты; прохладный ветер из форточки приподнимал узорчатый край.

Джек встал со стула и закрыл окно. Но теплее не стало.

Мира посмотрела на стол: черный корпус телефона на светлом дереве. Мира в его комнате. Такая же неуместная.

– Правда. – Расчувствовалась. К горлу подкатил ком. – Спасибо. – Еще слово – и с ресниц сорвутся слезы. Еще слово – и Мира запомнится Джеку не более чем удачливой фанаткой. Жалкое зрелище.

Поэтому вместо слов она подошла, прикрыла веки, встала на цыпочки и коснулась его губ. Мягкие, теплые – губы Джека Льюиса. Щетина слегка царапала Мире подбородок, а в дыхании чувствовалась мята. Он недавно почистил зубы или жевал жвачку – Мира поняла это, хотя Джек не открыл рот. Не ответил на поцелуй. А сцена вышла слишком… быстрой.

Эльмира не успела ничего понять. Счастье похоже на краткий миг, на дуновение легкого ветерка. Неосязаемое, невесомое… то, что не получится вспомнить, даже если очень захочется.

Сильные руки вцепились в предплечья Миры, отодвинув. Губы ощутили пустоту, кожа вспыхнула от боли. Но следующая боль оказалась сильнее. Его тихий голос: