Лепестки Белладонны

– С радостью спою для тебя, Ханс. – Она легла рядом, на бок, положила ладони под щеку и тихо запела: – «Засыпай, на руках у меня засыпай…» – В окно барабанил дождь, становясь атмосферным сопровождением к мягкому, словно мурлыканье кошки, голосу Белладонны, а также трогательному тексту песни. – «Засыпай под пенье дождя… Далеко, там, где неба кончается край, ты найдешь потерянный рай» [61].

Ханс вскоре заснул. Дейзи сопела рядом. Мира решила на мгновение прикрыть глаза и не заметила, как погрузилась в сновидения. Впервые за много дней пустоты и тишины она заснула с улыбкой.

Глава 16

Я говорю тебе уйти, когда хочу,

                                     чтобы ты остался.
Не желая меняться, я не в силах
                                      одержать победу
В собственной игре. Если так суждено,
                                                 я отступлю.
Без причины причиню тебе боль
                                         и не перезвоню
И разобью тебя на осколки, чтобы
                                      не привязываться.

© Maggie Lindemann, Self Sabotage

Открыв глаза, Мира увидела мордашку Дейзи. Собака обрадовалась и начала тыкать влажным носом ей в руку. Потрепав питомца по шерсти, Мира посмотрела на левую сторону кровати – Ханс спал, обняв подушку. Аккуратно, чтобы не разбудить, Эльмира приподняла его челку и отпрянула, ужаснувшись. В дневном свете раны выглядели угрожающе: красноватые пятна на лице трансформировались в лилово-желтые синяки, пластыри на крупных царапинах пропитались кровью, а левый глаз опух. Интересно, сможет ли Ханс открыть этот глаз? Воспоминания о вчерашнем вечере накатили волнами стыда. Мира прикусила губу и отвернулась. Ханс подрался из-за нее, как Тристан. Не побоялся численного превосходства. Бросился защищать. А кто она ему? Никто. И стерва к тому же.

Собака закрутилась на постели, пытаясь подлезть Хансу под руку. «Черт, хочет разбудить хозяина!» Мира усадила ее себе на колени. Как хорошо, что Дейзи не лает, иначе бы Ханс точно проснулся. А к разговору Мира оказалась не готова. Как им теперь общаться? Дружить, флиртовать?

Она покачала головой и направилась с Дейзи на кухню. Эльмиру встретили холодные тона, камень и металл. В углу Мира заметила миску с изображением розовой косточки, а рядом – собачий корм. Насыпав еду, посмотрела на часы у микроволновки и тихо выругалась: десять минут как Белладонна должна быть на съемках. Обогнув спальню, Мира вышла в коридор. Осталась бы она, если бы не нужно было бежать? Одно знала наверняка: легко уйти, игнорируя вопросы без ответов. Поэтому Эльмира схватила куртку, сунула ноги в ботинки и прикрыла за собой дверь.

Скрип тормозов о жесткий гравий. Клубы пыли и россыпь мелких камней. От царапин чудом спас шлем. Когда Бандит остановил мотоцикл у заброшенного дома, Белладонна подняла голову и разжала пальцы, отпуская его торс. Она сняла шлем и взъерошила короткие черные волосы.

Бандит слез с мотоцикла и тоже снял шлем. Прищурил зеленые глаза. Улыбнулся и помог Белладонне спуститься на асфальт. Властно притянул к себе. Она, худенькая, низенькая, с радостью потерялась в его объятьях. Бандит прижался губами к губам Белладонны, целовал напористо, страстно, отчаянно. Шумел ветер, теребил край ее платья из белого хлопка и его длинные, до подбородка волосы. Белладонна и Бандит целовались под звон полицейских сирен…

– Снято!

Глаза Джека потухли. Он отпустил Миру, отошел на пару шагов, словно очнулся от гипноза, и посмотрел хмуро, осуждающе. Совсем не так, как Бандит смотрел на Белладонну. Стало холодно, и не только потому, что Мира стояла на морозе в легком платье. Она хотела окликнуть Джека, но тот затерялся в толпе ассистентов, фотографов, случайных зевак.

– На, держи. – Ким заботливо протянула пуховик и стакан с горячим шоколадом. – Ну и погодка сегодня! Режиссер – сумасшедший.