Лепестки хризантемы (СИ)

   - Мы с Сашей решили, - сообщил безапелляционным тоном Фима, - что папа и мама должны пожениться.

   - Конечно, это была идея Саши? - уточнила я, обличительно поглядывая на хитрюгу. Откуда еще четырехлетнему малышу знать, что мы с Максом совсем даже не женаты.

   - Вообще-то это была моя идея, - встал на защиту дочери Макс. - Но Саша меня поддержала и помогла мне выбрать вот это...

   С заговорщицким, торжественным и чуть обиженным видом Макс извлек из кармана джинсов зеленовато-голубую ракушку-футляр, в которой, я знала, находилось колечко.

   Оно, разумеется, пришлось мне впору. Кто еще знает меня так как Макс?

   - Ты выйдешь за меня? - спросил Макс неожиданно робко.

   Я, конечно, ответила "да".

   Раз уж им с детьми так хочется непременно праздника, а, скорее, свадебного торта, что ж, пусть так и будет.

   Вот обрадуются, наконец, мои тетушки!..

   Саша и Макс настаивали, чтобы свадьба была как можно скорее, и прямо на следующее утро мы написали заявление под приветливым и всегда немного любопытным взглядом бессменной заведующей центральным ЗАГСом, которая обожала всех женить и ненавидела разводить. А потом Макс довез меня до суда, где я едва не опоздала на оглашение приговора, собравшее, пожалуй, все издания города.

   10

   - Я знаю, что это звучит странно, но я не убивал Марианну, - смотрел в никуда молодой человек с приятным и измученным лицом. - Я не хотел, чтобы она умерла. Это сделал не я. Но я не помню его лица. Я люблю её. Её жизнь была такой короткой, и меня все эти годы за решёткой будет утешать только то, что она попала в рай.

   Девушка с роскошными светло-русыми волосами, надёжно собранными в длинный хвост, с красивым беспристрастным лицом под тяжёлой мантильей, наверняка, частенько носила воздушные платья в пастельных тонах.

   Она могла бы сыграть богиню правосудия в каком-нибудь кино, ей даже не пришлось бы играть.

   Брови молодой красавицы вытянулись в широкие ровные линии, когда она объявляла приговор. На словах "принудительное лечение в психиатрической больнице" женщина средних лет интеллигентный внешности, в которой искушённые театралы нашего города узнали бы актрису местного театра, игравшую в основном в эпизодах, зарыдала, прервав тем самым судью.

   -Мой сын не мог... Это какая-то ошибка... Мой сын не мог... Это кошмарный сон... Скажите мне кто-нибудь, что это сон...

   Когда оглашение закончилось, женщина в черном чего-то ждала возле здания суда. Увидев выходящих из дверей журналистов, она оживилась, и бросилась ко мне, видимо, наугад.

   Я живу здесь рядом, в центре, - бессвязно бормотала женщина. - Недалеко от своей работы.

   Она достала из сумочки блокнот, смачно вырвала из него лист и размашисто написала свой адрес.

   - Приходите. Я расскажу вам всю правду, - сказала она, - мой сын не сумасшедший, и он ни в чем не виноват.

   ГЛАВА 2

   1

   Слава может застать порой в самых неожиданных местах - на толчке в самолёте или когда ты отправился за яйцами в соседнюю деревню.

   Её невозможно спланировать.

   - Нет, нет, вы ошиблись... Я не художница...

   - А ваш автопортрет? - с каким-то даже подозрением в голосе спросила соседка Жанна.

   - Какой ещё автопортрет?

   Я совершенно точно помнила, что не писала никаких автопортретов.

   -Тот, который висит в галерее! - уверенно ответила Жанна. И я побежала, не сразу осознав, что бегу в галерею, самую большую в нашем городе.

   Мне не сразу открывают ворота, но я настойчива, когда мне что-то нужно, и обычно знаю, чего хочу, так что сонный охранник все-таки впускает меня в зал, где со всех сторон на меня смотрят портреты, подмигивая мне.

   Но я не обращаю на них никакого внимания. В центре зала на меня смотрело мое лицо.

   Размашистые штрихи сливались в незнакомый пейзаж, который вдруг оказался лицом без пола и возраста...

   Автопортрет, да... Но когда я успела его написать?

   Я пыталась вспомнить, но напрасно...

   - Можно вас украсть ненадолго? - подошел ко мне с микрофоном стройный брюнет лет двадцати с небольшим. Оператор, зрелый мужчина с седыми усами, торопливо настраивал камеру.

   - Смотрите на меня, - доброжелательно кивнул мне репортер. - Расскажите, как давно вы пишете картины?

   - Я не знаю... Я, правда, не знаю, как ответить на этот вопрос, это мой автопортрет, но его написала не я, а кто-то другой... Его написал...

   Я напряженно пыталась вспомнить имя художника, но в мыслях и на языке крутились инициалы, выжженные каллиграфическими буквами Е И Б.

   "Е. И. Б." - повторила я.

   Что? - услышала я голос Макса и открыла глаза.

   Просыпаться от поцелуя любимого гораздо приятнее, чем от звонка будильника.

   Ты повторяла какое-то слово...

   Инициалы... Так, неважно, - отмахнулась я.

   2

   Инициалы. Да. Наверное. Наверняка, инициалы. По дороге на работу я не переставала думать о трех странных буквах и о том, что это за сон такой с продолжением. Прямо сериал какой-то, а не сон.

   Что-то ты какая-то замороченная сегодня. Что-то случилось? - спросила наша секретарша Арина, когда я прошмыгнула мимо нее, настолько погруженная в свои мысли, что забыла поздороваться.

   Да. Привет. Есть кое-какая причина.

   Надеюсь, ничего серьезного?

   Надеюсь, нет.